Бой без выстрелов - [4]

После глубокой паузы фюрер продолжал: — Мировую историю можно делать только в том случае, если на деле станешь по ту сторону трезвого рассудка и вечной осторожности, все это нужно заменить фанатичным упорством. Только враги и трусы, — он снова начал с низкой ноты, — могут сомневаться в нашей победе. Военный и промышленный потенциал империи использован далеко не полностью… Моя армия несокрушима, мы получим… — Голос его снова оборвался. — Я отдал приказ о новых мерах, — тихо закончил он и повернулся.

Кребс заметил, как фюрер быстрым движением забросил за спину дрожавшую руку. Затем он вышел из бункера. Речь фюрера произвела на Кребса тягостное впечатление. «Видимо, это правда, — подумал он, — что доктор Морелль, личный врач фюрера, увеличил число возбуждающих уколов до шести в день. Гитлер, кажется, действительно тяжело болен».

Минуту царило молчание.

— Господа, — сказал Кейтель, надевая пенсне. — Исходя из данных о перегруппировке сил противника, а также из общего военного и политического положения…

«До чего же мерзкий голос и манера говорить», — подумал Кребс.

— …надо считать, — продолжал Кейтель, — что русские, вероятно, сконцентрируют свои главные силы на южных участках фронта. Удара следует ожидать прежде всего в Галиции…

После Кейтеля слова попросил генерал из группы «Центр». Он утверждал, что русское наступление развернется на севере, именно — в направлении границ Восточной Пруссии.

Кейтель устало улыбнулся и сделал плавный жест рукой, словно бы отодвигая от себя какую-то невидимую преграду.

— Я предварительно консультировался с фюрером, господа. Русские будут наступать именно на юге. И потому все контрмеры, предусмотренные нами, надлежит предпринять в первую очередь на южных направлениях фронта.

Совещание вскоре закончилось. И вот после бессонной ночи, качки в самолете генерал Кребс, наконец, в Берлине, в главном штабе сухопутных сил.

Раздражение все еще одолевало его. События развивались с неотвратимостью падения авиабомбы, уже вылетевшей из открытого люка.

«Ожидать удара на юге… — вспомнил Кребс — Ну нет, мой дорогой фельдмаршал. „Фанатичное упорство“, о котором говорил Гитлер, требует не ожидания, а активных действий. Вы рано записали себя в спасители отечества. Фюрер отказался уже от многих подобных полководцев. Если мы не можем наступать на фронте, то это еще ровно ничего не значит!»

Кребс взял со стола свежий номер газеты «Фелькишер беобахтер».

В глаза ему бросились строки, выделенные в передовой жирным шрифтом: «Фюрер не смог бы сохранять железное спокойствие, если бы не знал, что он может бросить на чашу весов в решающий момент».

Доктор Геббельс имеет в виду «секретное оружие» — ракеты «Фау». Да, характер войны изменится. Старые фельдмаршалы не умеют вести тотальную войну, им придется уступить свое место таким, как он, Кребс.

Следуя духу времени, генерал подготовил свое секретное оружие. Это был план «Циклон».

Кребс встал из-за стола и отодвинул штору у огромной карты Восточного фронта. Ломаная красная линия начиналась у Баренцева моря. На юге она выступала крутой подковой.

Линия фронта. Вряд ли кто-нибудь в ту осень 1944 года мог бы подсчитать, на скольких картах в мире она была отмечена. Но все они в ту осень рассказывали об одном. Если бы могли ожить условные обозначения на этих картах, то можно было бы увидеть, как в Баренцевом море, скалывая намерзший за ночь на палубе лед, шли в атаку на своих кораблях матросы советского Северного Флота и как сквозь болота Полесья, протаскивая на плечах тяжелые орудия, двигались с боями советские солдаты белорусских фронтов. Как под солнцем южных степей город за городом отбивали у врага советские танкисты. Извиваясь под ударами красных стрел, линия фронта отползала на запад. Советская Армия освобождала от врага последние десятки километров родной земли.

Но был еще и другой фронт, о котором не писали в газетах. Его линию невозможно было увидеть. Бои на этом фронте не гремели взрывами бомб и залпами артиллерии. Сражения шли в едва уловимом треске и шорохе ночного радиоэфира, в приглушенном гуле одиноких самолетов, на большой высоте обходивших стороной военные объекты и большие города. Выстрелы и взрывы иногда звучали и здесь, но не они были решающими. Очень часто небольшой клочок бумаги со столбиком цифр оказывался сильнее атаки танковой дивизии, а два слова, брошенных вполголоса, решали судьбу армий. Генерал Кребс делал теперь ставку именно на этот фронт.

Циклон — так называют метеорологи зону низкого атмосферного давления. Бесшумно скользя над землей, циклоны несут грозы и бури. Это слово было избрано для того, чтобы обозначить секретный план диверсионных операций в тылу советских войск.

Еще в начале лета 1944 года генерал Кребс обсуждал план «Циклон» вместе с его авторами — генералом Рейнхардом Геленом и звездой гитлеровского шпионажа и диверсий Отто Скорцени. Элегантный, похожий на модного адвоката Гелен и двухметровый, с лицом, иссеченным шрамами, громила Скорцени развернули тогда перед Кребсом заманчивую картину: аккуратно запланированные убийства, поджоги, взрывы мостов и железнодорожных узлов, распространение провокационных слухов. Все это было слито воедино.