Боваллет, или Влюбленный корсар - [42]

Диего сердито посмотрел на него, донья Беатриса продолжала обмахиваться веером.

— Она будет на бале, — спокойно ответила она.

Боваллету показалось, что при этих словах и отец, и сын резко повернулись к ней, но она и виду не додала. Ник поднялся, прощаясь, поцеловал даме руку и вышел, провожаемый слугой.

Как только за гостем закрылась дверь, дон Диего зло дернул плечом и подскочил к окну.

— Зачем вам понадобилось приглашать его в пятницу? — поинтересовался он. — Он так очаровал вас? Держится он так, словно только что купил весь Мадрид.

— Я думала, что он мог бы развлечь меня, — ответила ему мать. — Очень привлекательный молодой человек. Было очень забавно видеть вас с таком невыгодном положении, сын мой.

Дон Родригес начал увещевать ее.

— Любовь моя, как же вы можете так говорить? Дон Диего настоящий кавалер — лучший во всем Мадриде, могу поклясться. Его манеры, его походка…

— Чрезвычайно утонченные, сеньор. Иным я его никогда не видела, и боюсь, что и не увижу.

— Не могу понять, что вы хотите нам сказать, сеньора , — сказал дон Диего со смешком.

Она поднялась со стула.

— Да и как вам понять? Вам надо было бы жить на картине, Диего. На картине с мягкими линиями и приглушенными тонами. Не сомневаюсь, шевалье и минуты бы там не пробыл спокойно, — и женщина вышла, посмеиваясь про себя.

Отец и сын посмотрели друг на друга.

— У вашей матери весьма… весьма странный юмор, — слабо проговорил дон Родригес.

— Моя мать, сеньор, — едко возразил дон Диего — любит говорить загадками. Она сказала, что Доминика будет на бале, но будет ли она там на самом деле? — Он достал из кармана небольшую бомбоньерку и положил в рот конфету. — Если она действительно согласится, это будет в первый раз.

— Предоставьте это вашей матери, Диего. Она… она замечательная женщина.

— Так же, как и моя кузина — замечательная своевольная девчонка, — отрезал дон Диего. Он облизнул пальцы и закрыл бомбоньерку. — Она холодна, как лед, — буркнул он нетерпеливо. — Словно заколдована. Эту полную презрения насмешницу надо как следует вышколить!

— Прошло еще слишком мало времени после смерти дона Мануэля, чтобы она могла думать о помолвке, — ответил дон Родригес извиняющимся тоном. — Возможно, вы добьетесь большего, если будете обращаться с ней помягче…

— Разве я не обращаюсь с ней мягко? — сын уже не скрывал насмешки. — Только чем больше я молю и упрашиваю ее, тем холоднее она становится. Если так будет продолжаться дальше, она достанется другому. Или же в игру вступил ее дядюшка де Тобар, который рискнет заполучить ее для этого своего переростка, Мигуэля. Да, она сама намекала, что напишет ему. Проклятая девчонка!

Дон Родригес слабо запротестовал.

— Не думаю, не думаю. Просто она еще не настроена выходить замуж, да и ваша мать присматривает за ней. Кроме того, вы не очень-то хорошо ухаживаете за ней.

— Если она и дальше будет так же холодна, я буду обращаться с ней еще жестче, — ответил дон Диего. Глаза его блеснули, дон Родригес отвел взгляд.

— Предоставьте это вашей матери, — неуверенно посоветовал он. — Еще слишком рано отчаиваться.

Именно этими причинами и объяснялось плохое настроение дона Диего. У него была на редкость красивая кузина, наследница огромного состояния. Небеса, казалось, сами предназначили ее ему в невесты, но девчонка презирала его и насмехалась над ним. Такого с ним еще никогда не бывало. Сначала он не мог в это поверить, а затем затаил обиду.

Что же касается Доминики, у нее было предостаточно оснований не соглашаться с планами ее семьи, хотя родственники и не подозревали об этом. Как могла думать о Диего девушка, которая так хорошо запомнила объятия Боваллета?

С тех пор, как кончились те безумные дни на море, многое случилось в ее жизни. Неустрашимая и осторожная, она была сбита с толку. Отец ее скончался, едва только они вернулись домой, оставив ее под опекой своей сестры Беатрисы. Доминика узнала, что она очень богата, что ей принадлежат обширные поместья на юге страны. Нет сомнения, она была очень выгодной невестой. Пока же она жила под крылышком своей тетки и не знала, что ей и думать об этой женщине.

Нельзя было не признать, что донья Беатриса добра, но в ней скрывалось нечто большее, чем ленивое добродушие. Доминика сразу обнаружила, что ее дядя и даже кузен были всего лишь марионетками, во всем повиновавшимися донье Беатрисе. Она начала подозревать, что и ей уготована такая же роль, и при одной мысли об этом вздергивала голову. Донья Доминика, за долгие годы жизни с отцом, привыкшая быть хозяйкой, не могла покорно занять второстепенное место, как не могла смириться со строгостью, в которой жили знатные девушки Испании. Она ясно дала понять, что у нее есть сила воли, и смело приготовилась к буре. Ничего особого не произошло, еще никто не видел, чтобы донья Беатриса выходила из себя. Она только прикрыла сонные веки и продолжала улыбаться.

— Очаровательно, моя милая, очаровательно! Это так тебе идет! — сказала она.

Поставленная в тупик, Доминика пробормотала:

— Что мне идет, тетя?

Донья Беатриса слегка повела веером.

— Такое своенравие, моя милая. Но все это напрасно, совсем напрасно. Ты можешь метать молнии в моего сына, а я слишком стара, чтобы почувствовать это, да и слишком ленива.