Бот - [4]
Существо молчало. Правда, когда кардиохирург говорил, мальчик кривил и растягивал губы.
Джей-Ди почувствовал, как страх клещами передавливает горло. В висках напряженно стучала кровь. Ричарсон сделал глубокий вдох и попробовал еще раз. Последний. Запинаясь, пробормотал:
— У тебя все в порядке? Я просто подумал… мы можем помочь… подбросить тебя до…
И вот — снова! Белокожий мальчик беззвучно пошевелил губами. Затянутые кровавой пеленой глаза впились в лицо доктора. Парень будто бы пробовал что-то сказать, но не было слышно ни звука. Это выглядело настолько жутко, что Джей-Ди сделал несколько шагов назад.
Существо мгновенно отступило на такое же расстояние.
Доктор сглотнул слюну. Сухой серый ветер лизал их фигуры. С востока от Анд наползали сумерки, укрывая серым саваном эту мертвую землю. В голове у Ричардсона мелькнула догадка: «Он повторяет мои движения! Двигается точно, как я, и пытается говорить, когда говорю я». И это совсем не показалось ему забавным.
— Ну его все в задницу! — выругался Джей-Ди, развернулся и, вскидывая ноги, побежал к машине. Он бежал, прижав руку к груди, борясь со всплывающими перед глазами темными кругами и желанием обернуться и убедиться — тот, из пустыни, не гонится за ним.
Когда до джипа осталось несколько шагов, Джей-Ди попал ногой в яму, потерял равновесие и, вскрикнув, рухнул ничком. Дрожа всем телом и проклиная свою неуклюжесть, Ричардсон подтянул под себя колени, вскочил на ноги и… оглянулся. Парень стоял на прежнем месте и не сводил с доктора своих нестерпимо кровавых глаз.
Больше не оглядываясь, как рыба, хватая губами разреженный воздух пустыни, доктор рванул к машине.
— Синьор, это вы? Скажите, что это вы! — заорал Флавио, когда доктор, красный, как вареный рак, с немыслимо выпученными глазами шлепнулся на сиденье. — Скажите, что вы не обменялись с ним телами!
— Заводи быстрей машину, старый дурак! — гаркнул Джей-Ди, вытирая рукой кровь с царапины на щеке. — Не болтай глупостей! Какой, к черту, обмен телами?! Шевелись, Флавио!
— Я же вам говорил…
— Не болтай!!! Заводи джип! Уносим отсюда ноги!
— Слушаюсь, синьор… Слушаюсь…
«Range rover», волоча за собой шлейф пыли, рванул с места и понесся на запад.
Как раз в этот момент краешек солнечного диска задел линию горизонта.
II
Вторник, 4 августа, 17:56 (UTC –4)
73-й км шоссе № 25 «Кармен-Нпьто — Калама»
Пустыня Атакама
Текито Рейес попыхивал косячком и пел, держа руль одной рукой. Его грузовик — старенький пучеглазый «mercedes» — катил на север.
Ревела музыка. В магнитоле крутилась затертая аудиокассета с зажигательными песнями бразильской группы «Banda Calypso». Каким-то невероятным образом отделяя мелодию от тарахтения мотора, дребезжания кузова и хрипа динамиков, Текито подпевал солистке. Он не знал португальского, но все равно подпевал, старательно воспроизводя звуки, вылетавшие из черных колонок.
Текито Рейес был занятным парнем. Мать его была из племени мапуче[8], а отец был меланезийцем, некогда мигрировавшим в Антофагасту из далекой Тонги[9]. От матери Текито унаследовал худощавость, а от отца — черную, блестящую, будто покрытую олифой, кожу. Когда мальчику исполнилось семь лет, отец из-за неразрешимых проблем с чилийским правосудием смылся в Боливию. Смылся по-взрослому, поскольку с тех пор его никто не видел. Мать с того времени кое-как старалась вырастить сыночка.
За свои двадцать четыре Текито успел трижды отсидеть в тюрьме (в основном за мелкое хулиганство и употребление наркотиков), заработать свой первый миллион песо, успешно спустить его за игральными автоматами на Сантьяго-де-Чили, дважды жениться и один раз развестись. Теперь он занимался тем, что покупал товар в Антофагасте, столице этой области, и перепродавал его в Каламе. На этот раз кузов его грузовика был завален кухонной посудой, сельскохозяйственным инвентарем, саженцами, свежими овощами и разной хозяйственной мелочью.
Тайной слабостью Текито была марихуана. Чувство пронзительной эйфории, смешанное с безграничным пофигизмом, которое заливало тело после выкуренной сигаретки, каждый раз переносило его в другой мир, в параллельную реальность, где не было боли, тоски, отчаяния, съемных квартир, их грубых хозяев, тупых жестоких полицейских, а вместо этого присутствовала куча смешных (до колик в животе!) вещей.
Правда, парень стыдился своего пристрастия. Пожалуй, единственное, что за два десятилетия синьора Рейес смогла вбить в голову своему сыну, было понимание: наркотики — это зло. «Все наркоманы, — повторяла матрона, — люди конченые, безмозглые обезьяны с билетом в один конец до преисподней, где они будут вечно мучиться и жрать говно. Никого нет хуже… Конечно, если не считать адвентистов и свидетелей Иеговы». Текито не был уверен, следует ли считать настоящим, так сказать, полноценным наркоманом человека, который всего лишь покуривает травку. И это терзало его еще больше.
Так или иначе, а дорога в пустыне между Кармен-Альто и Каламой — едва ли не единственное место, где Текито мог спокойно свернуть косячок, а то и два подряд. Полиция сюда не наведывалась от сотворения мира. Встречные машины попадались редко, да и те всегда были видны издалека. Знай себе — держи руль и жми на газ.
