Бостонцы - [83]

Боюсь, вчерашнее замечание Рэнсома о том, что миссис Луна потеряла голову, было недалеко от истины. Потому что, если бы она не была в этот момент ослеплена злостью, то поняла бы, в какой ужас привела свою сестру, походя обвинив во лжи разом Верену и миссис Бюррадж. Неужели люди лгут так, как утверждает миссис Луна? Олив старалась никогда не лгать и полагала, что люди, которые ей нравятся, поступают так же. Она не могла поверить, что Верена могла хотеть обмануть её. Возможно, Миссис Луна в более спокойный час догадалась, что Олив решит, будто причиной увлечения Бэзила Рэнсома Вереной служит его размолвка с Аделиной. Так она и старалась сейчас представить дело мисс Ченселлор. Олив внимательно слушала, отчётливо чувствуя опасность, для чего ей вовсе не требовались откровения Аделины, так как это чувство посетило её ещё вчера. Также она видела, что Аделина выдумала эту размолвку. Мистер Рэнсом был явно увлечён Вереной, но жестокосердие миссис Луны тут было ни при чём. Олив поняла, что отношения в данном случае складываются куда сложнее, чем кажется на первый взгляд. Она не стала озвучивать свою версию, согласно которой Аделина по непонятным причинам пыталась завлечь Бэзила Рэнсома и потерпела неудачу, затем, видя, что он обратил внимание на Верену, обозлилась и решила навредить и ему и девушке. И она могла этого добиться, если бы заставила Олив вмешаться. У Олив было огромное желание вмешаться, но вовсе не из-за того, что её волновало унижение Аделины. Не могу поручиться, что Олив не считала фиаско сестры ещё одни примером её абсолютной никчёмности и не презирала её за это. Она понимала, что желание завлечь мужчину вполне естественно, и в то же время считала, что очень неблагородно не признаваться в попытке это сделать в случае поражения. Эти выводы Олив оставила при себе, но всё же заявила сестре, что не понимает, в чём ущемлены интересы Аделины в таком случае. Как ей могло повредить то, что он переключил своё внимание на Верену? Что ей за дело до Верены?

– О, Олив Ченселлор, как ты можешь задавать такие вопросы? – смело ответила миссис Луна. – Ведь Верена – всё для тебя, а ты всё для меня. И не сделает ли тебя несчастной попытка – удачная попытка – забрать у тебя Верену? Неужели ты думаешь, что я не буду сочувствовать тебе и так же страдать?

Я уже говорил, что Олив старалась никогда не лгать, но при этом она старалась держать правду при себе, если это позволяло не усугублять ситуацию. Поэтому она не сказала: «Боже мой, Аделина, ну и чушь! Ты сама знаешь, что ненавидишь Верену, и будешь только рада, если она исчезнет!». Она ответила лишь:

– Что ж, я понимаю, хотя это очень спорно.

Она хорошо понимала, что миссис Луна была готова помочь ей помешать Бэзилу Рэнсому добиться своей цели. И тот факт, что её помощь продиктована злобой, а не нежными чувствами по отношению к бостонцам, не делало её менее желательной перед лицом реальной опасности. У Олив были дурные предчувствия, впрочем, они у неё были всегда. Но, возможно, Аделина что-то видела, и что, ради всего святого, она имела в виду, говоря о тайных встречах Верены? Когда она спросила об этом, миссис Луна сказала лишь, что это не точная информация и, в любом случае, она не шпионит за ним, но прошлой ночью он открыто восторгался перед ней этой девушкой и тем, как она держится перед публикой. Конечно, ему не по душе её идеи, но он достаточно самоуверен, чтобы считать, что она от них откажется. Возможно, он просто пытался уязвить её – как будто ей есть до этого дело! Всё будет зависеть от самой девушки. Конечно, если есть вероятность, что Верена попадётся на его удочку, она должна посоветовать Олив быть внимательнее. Аделина просто обязана была поделиться своими впечатлениями, независимо от того, получит ли за это хоть какую-то благодарность. Она лишь хотела предостеречь, и только Олив могла принять такую информацию настолько прохладно, чем страшно разочаровала её.

Этот упрёк вовсе не уменьшил холодность мисс Ченселлор. Она прекрасно понимала, что никогда не показывала Аделине, насколько важно для неё было спасти Верену от такой опасности, и никогда не рассматривала её в качестве хранительницы своей подруги. Поэтому она была ошеломлена откровенным предложением миссис Луны сообща расстроить планы Верены. Олив призвала на помощь всё своё хладнокровие, чтобы развеять это впечатление, и хотя таким образом могла навлечь на себя гнев сестры, она лучше разочарует её, чем окажется в её власти – тем более, понимая, что Аделина хочет извлечь из этого дела какую-то выгоду для себя!

Глава 30

Миссис Луна была бы ещё меньше удовлетворена тем, как Олив восприняла предложенную помощь, если бы знала, сколько секретов должна была открыть ей эта скрытная молодая женщина в ответ. Вся жизнь Олив была поводом для сплетен. Она почувствовала это, когда, наконец, уединилась в своей комнате после визита сестры. У неё было время на раздумья: Верена ушла с мистером Бюрраджем, который прошлым вечером пригласил её проехаться в этот ранний час. У них были дела после обеда, главное из которых состояло в том, чтобы встретиться с группой верных людей в доме одного из местных лидеров. Олив умчит Верену туда сразу же после обеда. Она льстила себе мыслью, что сумеет организовать их время так, что когда бы ни зашёл Бэзил Рэнсом, ему не удастся застать бостонок дома. Она прекрасно помнила, что вынуждена была сказать ему их адрес в тот вечер у миссис Бюррадж. Она также собиралась попросить Верену уехать с ней в Бостон как можно скорее – а именно завтра утром. Был разговор о том, чтобы она осталась на несколько дней у миссис Бюррадж, – после того, как Олив уедет. Но Верена мгновенно отказалась от этого предложения, увидев, как сильно оно взволновало её подругу. Олив приняла эту жертву, и их визит в Нью-Йорк был в итоге урезан до четырёх дней, один из которых, когда, по её мнению, Бэзил Рэнсом должен был посетить их, мисс Ченселлор тоже собиралась отсечь. Она ещё не сказала об этом Верене. Она немного колебалась, чувствуя уколы совести из-за уступок, на которые подруга уже пошла ради неё. Верена шла на уступки с такой щедростью, что сердце замирало от восхищения даже у тех, кто просил о них. И ни разу на памяти Олив она не попросила ничего взамен, независимо от усилий, которые требовались для выполнения её обещаний. Ей очень понравилась идея провести неделю под крышей дома миссис Бюррадж. Она сказала, что её мать умрёт счастливой, если услышит, что Верена это сделала, хотя, конечно, пока ничто не предвещало, что миссис Таррант собирается умирать. Однако увидев, как холодно Олив отнеслась к этому, как она колебалась и обдумывала это предложение, она с самой милой улыбкой пообещала отказаться. Олив знала, что это означает для неё, насколько сильна в ней тяга к удовольствиям, несмотря на увлечение их общей целью, их делом жизни, которое сейчас, как она чувствовала, перешло в стадию реализации. И именно поэтому уколы совести были так чувствительны от того, что она требовала ещё одного акта отречения, зная, что их позиция сейчас вполне безопасна и Верена уже доказала свою благонадёжность.