Босоногий гарнизон - [4]
Затрещал валежник, и из кустарника вынырнул растерянный Максимка.
— Где Семка? — дрогнув, спросил Аксен.
— Потерялся, — ответил Максимка и беспомощно развел руками. — Все время шел сзади, а потом как сквозь землю провалился.
— Нужно искать!
Разведчики бросились за Максимкой, но в эту минуту откуда-то из-под ног раздался испуганный Семкин голос:
— Куда вы, ребя?
Все трое замерли на месте, огляделись, но Семки нигде не было.
— Где ты? — спросил Аксен.
— Здесь я, — отозвался Семка, и через минуту над высокой травой показалась его белая голова.
— Айда за мной, ребя, я винтовки нашел.
— Врешь, — в сердцах перебил Тимошка. — С перепугу померещилось.
— Это я вру? — выходя из травы, возмутился Семка. — Лопнуть мне на этом месте, винтовки видел!
Семка опять нырнул в траву, и его белая вихрастая голова замелькала над осокой. Разведчики побежали за ним. Семка привел их к ложбине и, махнув рукой, остановился.
— Глядите, — прошептал он.
По ложбине были разбросаны пустые ящики, чернела глубокая воронка, а в траве виднелись стволы винтовок. Разведчики ползком добрались до ложбины.
Винтовок было двенадцать. В траве нашли и тяжелый цинковый ящик. Открыв один уголок, Аксен обнаружил новенькие патроны.
— Надо бежать в хутор, — сказал Аксен, — расскажем сержанту.
— А винтовки здесь оставим? — спросил Максимка.
— Оставим. Только давайте нарвем травы и прикроем их. Запомните это место.
— Запомним. — Максим окинул взглядом лес, приметил два высоких тала, но потом подумал, поднял каску, валявшуюся под ногами, и сделал на этих талах зарубки.
Ребята нарвали осоки, прикрыли винтовки и патроны. Перед закатом солнца они вернулись в хутор. Но как ни спешили, они опоздали. Красноармейцы покинули хутор несколько часов назад.
Аксеновская разведка не понадобилась гарнизону. В то время как Аксен с казачатами пробирались в пойму, в Вербовку примчался нарочный и передал командиру отделения приказ немедленно покинуть хутор.
Ничего этого не знал Аксен, когда с ребятами вернулся в хутор.
Отец с помятым от тревоги лицом хмуро встретил сыновей у калитки.
— Где пропадали, чертята? — сурово спросил он.
— Куропаток ловили, — спокойно ответил Аксен.
— Да, куропаток, папаня, — не моргнув глазом, соврал и Тимошка.
Филипп Дмитриевич подозрительно посмотрел на сыновей.
Аксен прошел в свою комнату, в свою «рубку» и увидел на столе записку:
«Извини, что зря заставил тебя сходить в разведку. Нет, думаю, не обидишься.
Объявляю тебе и твоим молодцам благодарность от имени подразделения Красной Армии за проявленное содействие. Вы настоящие тимуровцы.
Только впредь не доставляйте расстройства вашим родителям. Будьте осторожными. Война — дело взрослых.
Берегите свои учебники, они пригодятся и, думаю, еще этой осенью, когда мы вернемся. Не скучайте без нас. Выше головы, гвардейцы! — так говорит у нас командир.
До свидания, Аксен. Ждите нас. Мы еще вернемся».
Долго стоял Аксен, задумавшись над запиской.
На другой день артиллерийская канонада стала медленно удаляться по направлению к Сталинграду, а потом и совсем затихла. Неделю хутор выжидал: казаки выходили к плетням, подолгу смотрели на вьющуюся змейкой пойменную дорогу, откуда, по их соображениям, должны были появиться немцы. Но проходили дни, а дорога оставалась пустой. И жизнь в хуторе постепенно входила в свою колею.
Думали, гадали казаки — и не могли ничего понять. Чья же Вербовка? Надолго ли ушли красноармейцы? И зачем они уходили, если немцев не видно? В хуторе не знали, что немцы прорвались уже к Волге и завязали бои на окраинах Сталинграда..
Через несколько дней, после того как в пойме были найдены винтовки, под мостом собралось десятка два хуторских ребят. Сидели на песке, в тени, падавшей от настила. Аксен говорил:
— Написал мне сержант напоследок: «Берегите учебники, выше головы, гвардейцы!» Вот такое дело… Кто умеет стрелять?
— Я из ружья стрелял, — бойко ответил Максимка Церковников. — На охоте стрелял, с папанькой.
— Ружье не в счет, — махнул рукой Аксен. — Немца из ружья не убьешь.
— Ксеша, — вдруг подал голос Семка Манжин, — мы в самом деле воевать будем?
— А что делали красноармейцы? — нагнулся к нему Аксен.
— Воевали! — удивленно развел руками Семка, что, дескать, за вопрос.
— Зря, что ли, нас гвардейцами назвали?
— Ксеша, — перебил Аксена Максимка, — тут Ванюшка Михин… Просит принять его в нашу компанию…
— У нас не компания, а отряд. Ясно? — Аксен был строг, как настоящий командир.
— Ваньку не принимай, — шепнул Тимошка.
Аксен удивленно глянул на него.
— Не принимай, братан. Плакса он…
— Михин, иди сюда! — громко позвал Аксен.
В круг поднялся щуплый черноглазый мальчонка и с недоверием осмотрелся.
— Хочешь с нами?
— Хочу, — ответил Михин тихо.
— А не забоишься?
— Нет.
— А если к немцам попадешься… Бить будут, может, совсем убьют. Не забоишься?
— Я его знаю, — сказал Максимка. — Ничего парень. Принимай, Аксен.
Аксен отпустил Михина, поднялся.
— А теперь слушай мою команду. — Он заглянул в книжку и скомандовал: — В одну шеренгу становись!
Ребята проворно вскочили, заспорили, кому за кем становиться. Наконец, «гарнизон» был выстроен. Блестели загорелые запыленные голые ноги, ветер надувал измазанные глиной рубашки. Аксен придирчиво оглядел строй и остался доволен выправкой своих подчиненных. Он поднял с земли винтовку и сказал:
