Босиком до небес - [70]

– Религия – опиум для народа! – так категорично определили руководители Советского Союза.

Всё что осталось – это вид куполов и колокольных башен, которые свидетельствовали о былом величии православной культуры.

Мурад очень внимательно и с уважением смотрел на сотворённое руками человека архитектурное чудо. Казалось, что каждый кирпичик в арках лежал с идеально подогнанной чёткостью. Подошла старушка и начала ему говорить о многовековой истории города, чудесных поступках святых, Мурад слушал её, и каждое слово интересным оказывалось для него.

– Как такая мощь и сила уступила место науке, – недоумевал он.

Он знал, что человек написать может всё что угодно и про кого пожелает, на своё усмотрение, по своим личным убеждениям от своих скрытых мотиваций. Читающий воспринимает всё достоверно, и иногда истина обнаруживается поздно. Вспомнился Сергей Николаевич, замполит части, в которой Мурад начинал службу. Достойный уважения и сильный волевой человек, а Мураду написал такую характеристику, что несколько лет службы для него были схожи с каторгой.

Бабушка рассказывала, что один святой помогал и исцелял людей со всей округи, но пришла власть, отрицающая все религии, и его утопили после отказа покинуть обитель свою. С тех пор в ранние утренние часы слышен звон колокола, исходящий из воды, и все, кто слышит звон, поминают этого святого мученика. Бабушка посмотрела в глаза Мураду, увидела, что он внимательно дослушал её рассказ, светом излучила тепло из глаз своих и благословенно сказала:

– Пусть твой путь будет прямым и верным!

Мурад умиротворённо шёл по аллее из кленовых деревьев. Навстречу шла одинокая девушка с портфелем и свёртком белой бумаги для черчения.

– Скажите, сколько времени? – спросила она.

– Четыре часа, – ответил Мурад, посмотрев в карманные часы.

– Опоздала на зачёт! – разочарованно произнесла девушка, прикусив нижнюю губу.

Мурад очаровался её цветущим лицом с ямочками на щеках. Ресницы были пушистыми, и голубые глаза заставили его удерживать миг этой встречи как можно дольше.

– Разрешите Вас проводить до дома? Вы всё равно опоздали на учёбу.

– Да, уже теперь некуда спешить, если хотите, пройдёмся, я не против.

Проснувшееся красноречие и обаяние удивляли самого Мурада. Они познакомились. Её звали Мария. Мурад слышал, что такое имя есть у одной святой и её лик на многих иконах. Он лояльно относился к разным вероисповеданиям, честно понимая, что люди всё творят сами своими поступками. Ему стало тепло от этого имени, и желание понравиться пробуждало в нём всё больше красноречия. Говорили обо всём: учёбе, целях в жизни, мечтах. Лёгкость и удобство в компании Марии были необычайно по душе ему. Брови её были как две дуги, правильной одинаковой формы. Лоб открыт, а волосы прибраны под косынку. Очарование, граничащее с целомудрием, были явными чертами её облика. Мурад любовался собеседницей. Через час она объявила, что они пришли. Дом был частный с садом.

– Вот здесь я живу, прощайте рыцарь.

Мурад улыбнулся в ответ на весёлый тон Марии, с серьёзным до нельзя видом.

Время оставалось, и Мурад с расстояния ещё какое-то время наблюдал за домом, в котором скрылась милая девушка, и пытался представить расположение внутренних комнат. Фантазия работала слабо, на весь экран восприятия было лицо Марии с добрым нежным взглядом. Забыв про всё, что он хотел купить себе, Мурад к самому отправлению поезда подошёл на перрон. Заскочил на подножку уходящего состава и прошёл в вагон. Он представил дом и что его ждёт милая каждый вечер. На сердце было хорошо, и он хотел больше всего на свете этого.

Дембель

В декабре текущего года закончилась служба призыва, которым был призван Мурад. Основная часть служащих срочной службы увольнялись в запас. Ждали новое пополнение призывников. Через неделю по распоряжению начальника войсковой части все должны отправиться на гражданку. Мурад, как и все солдаты его призыва еженедельно уходили в увольнительные. Часть заработанных денег за время службы была выдана на руки, и в основном, на что тратили их, была покупка одежды, подарков родным и близким. Долгие годы, которые тянулись медленно в этом заснеженном краю, сейчас по прошествии времени казались пролетевшими на одном дыхании. Эта метаморфоза восприятия была в дембелях на зависть новобранцев. Все были заняты «приятными хлопотами»: дарили свою одежду дембельскую подшефным новобранцам из молодёжи. В ней душара сразу преображался, обретая уверенность. Сапоги из натуральной кожи в гармошку и кожаный ремень сразу меняли вид «зелёных» служивых. Повезло единицам, так как основная масса направлялась до дома по форме армейца, уволенного в запас. Новобранцы для дембелей искусно делали фотоальбомы из накопившихся фотографий за годы службы. Все прибывали в праздном настроении. Был отпечатан приказ о запрете употребления спиртных напитков. Данный последний приказ, который официально касался дембелей, с лёгкостью нарушался. Неделя превратилась в ночные попойки. Песни армейские под гитару не смолкали до подъёма. Дежурные офицеры видели, что бардак отсутствует, всё было законспирировано. Научившись за годы службы навыкам, дембеля расставляли наблюдательные посты у окон казармы и благополучно праздновали своё отбытие из части. Конфликтов не было, так как все были одного возраста, а прибывшая молодёжь считала за честь послушать опытных служивых и помогала им во всём. Через специально оборудованный лаз в заграждении посыльный из молодых успешно возвращался из похода со спиртным, не замеченным охраной части. Шила в мешке не утаишь! Почуяв, что все дембеля с перегаром и под градусом, начальник части пришёл в негодование. Всех допрашивал и искал лазейку. Опытный фронтовик признал, что конспиративность поставок водки была идеальной. За неделю не удалось задержать никого.