Бородинская годовщина. В. Жуковского… Письмо из Бородина от безрукого к безногому инвалиду - [5]

и в котором лета не охладили поэтического жара. Конечно, как стихотворение, обязанное своим появлением не прихотливому порыву фантазии, а навеянное современным событием и ограниченное во времени своего появления, – оно не должно подвергаться в целом строгой критике{14}, – но в нем много сильных и прекрасных строф и стихов, которые нельзя читать без умиления, а недостаточность других вознаграждается поэзиею содержания. Не говоря уже о таланте поэта, само торжество на месте торжества, сама местность, вся дышащая воспоминанием, – не могли не родить поэзии одним простым своим представлением.

Читателям нашего журнала уже известно новое произведение Жуковского{15}, но как оно напечатано и отдельно, то рецензент почитает себя вправе повторить из него то, что особенно ему нравится. – Воспоминая ужасы Бородинской битвы, поэт переходит к настоящему времени:

А теперь пора иная:

Благовонно-золотая

Блещет жатва по холмам.

. . . . . .

И на пир поминовенья

Рать другого поколенья

Новым, славным уж царем

Собрана на месте том,

Где предместники их бились,

Где столь многие свершились

Чудной храбрости дела,

Где земля их прах взяла.

Так же рать числом обильна,

Так же мужество в ней сильно,

Те ж орлы, те ж знамена

И полков те ж имена, —

А в рядах другие стали;

И серебряной медали,

Прежним данной ей царем,

Не видать уж ни на ком.

Засим он переходит к грустному воспоминанию о падших вождях, тех самых, падение которых он воспевал в иное время, и наконец восклицает:

И тебя мы пережили,

И тебя мы схоронили,

Ты, который трон и нас

Твердым царским словом спас,

Вождь вождей, царей диктатор,

Наш великий император,

Мира светлая звезда!

И твоя пришла чреда!

. . . . . .

Вдруг… от всех честей далеко,

В бедном крае, одиноко

Перед плачущей женой,

Наш владыка, наш герой,

Гаснет царь благословенный;

И за гробом сокрушенно,

В погребальный слившись ход,

Вся империя идет{16}.

И как поразителен переход от этого священного воспоминания о царе-спасителе к тому, от кого спасена была Россия!

И его как не бывало,

Перед кем все трепетало!..

Есть далекая скала;

Вкруг скалы морская мгла;

С морем степь слилась другая —

Бездна неба голубая;

К той скале путь загражден:

Там зарыт Наполеон.

Заключаем нашу статью последними словами поэта, сливая с ними и свою собственную мысль:

Память вечная вам, братья!

Рать младая к вам объятья

Простирает в глубь земли;

Нашу Русь вы нам спасли:

В свой черед мы грудью станем;

В свой черед мы вас помянем,

Если царь велит отдать

Жизнь за общую нам мать!

Примечания

Впервые – «Отечественные записки», 1839, т. VI, № 10, отд. VII «Современная библиографическая хроника», с. 1–13 (ц. р. 14 октября; вып. в свет 15 октября). Без подписи. Вошло в КСсБ, ч. III, с. 261–270.

Статья написана Белинским, когда он был еще московским корреспондентом изданий Краевского. 10 октября 1839 года Краевский сообщал Панаеву: «В статье о «Бородинской годовщине» Никитенко выкинул два места: что делать! Он не любит Европы и не хочет признавать, чтоб в ней было что-нибудь порядочное. Прочее все осталось так, как было, кроме отзыва о Жуковском, который я посмягчил» (Панаев, с. 189).

Рецензируемые Белинским произведения являются откликом на торжества 26 августа 1839 года в честь 27-й годовщины Бородинского сражения, к которым было приурочено открытие памятника на месте битвы. Стихотворение В. А. Жуковского, после выхода отдельным изданием, было перепечатано многими периодическими изданиями.

Автор «Письма из Бородина…» – И. Н. Скобелев, военный писатель, генерал в отставке, участник Отечественной войны 1812 года, впоследствии комендант Петропавловской крепости в Петербурге. Печатался под псевдонимом «Русский инвалид» (или «Русский безрукий инвалид»).

Эта статья вместе с тремя последующими составляет цикл статей, в которых идеи временного «примирения с действительностью» получили наиболее сильное выражение. Она является ответом Белинского на его споры с Герценом и его единомышленниками в Москве осенью 1839 года, когда Белинский, по словам Герцена, «самая деятельная, порывистая, диалектически-страстная натура бойца – проповедовал… индийский покой созерцания и теоретическое изучение вместо борьбы» и оправдывал даже «чудовищное самодержавие» (см.: «Былое и думы», ч. IV, гл. 25).

Полемический характер статьи о «Бородинской годовщине» определил ту исключительную резкость, с которой в ней поставлены и разрешены вопросы, бывшие предметом спора между Белинским и Герценом. Уже 3 февраля 1840 года Белинский сообщал Боткину, что готов «истребить» начало статьи о «Бородинской годовщине», а в письме к нему же от 16 апреля 1840 года он определил всю ее как «глупую статейку» и свой «промах».