Борель. Золото [сборник] - [63]
— О реконструкции мы пока мечтаем… Как — трест…
Гурьян хотел спросить ее о семье, но счел это неудобным при первой встрече. Вандаловская быстро вбежала на крыльцо и не оглянулась, как этого ожидал директор.
— Молодец, — шептал он, направляясь в контору. — Сколько же ей лет?
5
Шахтовые копры порядком заняли гребень хребта. От них — вид на курные избушки, шалаши и палатки, беспорядочно рассыпанные по низине. Между жилищами старателей глядят в беспредельное небо черные ямы кострищ. Но вечерами и утрами веселые костры рассыпают ворохи искр. Сорвавшийся с гор ветер подхватывает гривастое пламя, рвет его на клочья.
С вечера шум от старательских становищ долетал к поселку. В шуме смешивались хрип гармошек, обрывки песен, выкрики, топот тяжелых приискательских сапог.
Катя Самохватова открывала окно и тревожно прислушивалась к неистовому этому разгулу. Не выдержала и, наскоро накинув брезентовый плащ, сбежала с крутого увала. На сухих травах седым искрящимся покровом лежал первый бархатный иней. По дороге вспомнила, что нужно было поставить в известность директора и Стукова, но сердце подсказывало, что медлить нельзя, когда старательская «бражка забузила». Знала она этих людей с пяти лет, здесь выросла, здесь получила школьную и жизненную выучку, сама копала землю. Отсюда была командирована в партшколу. А теперь, когда несла обязанность председателя профкома и завкадрами, страдала за каждого человека, покидающего производство, за каждого прогульщика, за каждый дебош с картежными играми и ножевыми расчетами. Боялась усиления былых, так знакомых, разгулов приискателей.
Она остановилась около группы топтавшихся, неумытых, косматых старателей. В средине этой загулявшей артели под дикие стоны дрянной гармошки отплясывал плечистый складный парень в длинной красной рубахе. Черные вихры его жестких волос трепались на ветру и закрывали глаза. Парень был остроскулый, глазастый, темнолицый.
Завидев девушку, гармонист, широко размахнув мехами, согнул на плечо голову, пустил забористый басовый перебор.
— Эй, начальница! — залихватски выкрикнул рослый франт Сашка Алданец, выставив вперед ногу в черной краге. — Протанцевать не желаемо ли?
Плясун остановился, раздувая ноздрями и часто дыша. Его темные глаза замутнели, а на полных обсушенных зноем губах застыла виноватая улыбка.
— Костя, что это значит?
Костя досадно махнул рукой, будто собираясь согнать непрошеный румянец.
— А что? — подбоченился Алданец, щуря нагловатые поблекшие глаза. — Братва домой собирается и решила гульнуть на новом этапе разлуки.
— Домой? Да вы очухайтесь, товарищи! Когда здесь открываются зимние работы и расширяется рудник. — Катя понимала, что сделала рискованное заявление, но не упрекнула себя.
Алданец с пьяной компанией брал ее в кольцо.
— А что ж, товарищ в юбке, замерзать здесь или окочуриться без шамалки?
— Нет, почему же, товарищи… Нужно потрясти администрацию. — Девушка совала волосы под пуховый платок, а они упорно сползали на лоб и глаза.
Из толпы злобные голоса:
— Довольно сапоги лизать!
— Неча тому богу молиться, который начхать на нас хотел…
— Ваша министрация забойщиков-то кормит хуже, чем цыган коня…
— Да-а! А на старателей у ней и рыло не воротится…
— И неверно, товарищи… Это старая администрация довела рудник до тяжелого состояния. А теперь Гурьян Нарыков… Разве вы не знаете, что он сам забойщик и повернет дело в другую сторону… Ведь надо же сначала поставить вопрос.
— Вопросы кушайте сами, барышня, а народу дайте хлеба с говядиной.
— Знаем! Был забойщик, а теперь кто?
Толпа росла, заполняла ложбину, ревела. Вечные лесные бродяги, не обременяющие себя имуществом, с тощими котомками на ломаных загорбках переходили от одной кучки к другой. Эти странники первые потянулись к долине, ближе к жилым местам, пахнущим избяным дымом.
— Костя, а у тебя где дом? — Катя поднялась на пень, но оборвалась. Через головы приискателей увидела, как от становищ рассеянным караваном старатели уводили навьюченных коней. На берегу тоже копошились люди. Поняла, что там готовят салики для отплытия.
— Костя, как не стыдно! Значит, опять беспризорничать? Значит, не нравится хорошая трудовая жизнь? А я думала, ты пойдешь на-исправу!
Последние слова девушки вырвались навзрыд. Она запахнула полы плаща и побежала к поселку. Навстречу подпрыгивала легковая машина. По сдвинутой на затылок кепке узнала Гурьяна, а по бритой голове — Стукова. Она замахала руками, закричала. Машина остановилась, пыхтя и вздрагивая.
— Уходят? — спросил секретарь. — Ну, садись. — Голос Стукова удивил девушку спокойствием.
Машина тронулась. Уступая ей дорогу, старатели рассыпались в стороны. Автомобиль остановился на берегу у переправы. Задние спешно подтягивались, каждый хотел послушать, что скажет на прощание начальство. Секретаря и директора большинство знало с давних пор.
Стуков поднялся на мягкое зыбающее сиденье.
— Это куда же, ребята? — в улыбке секретаря скрывалась обида. — Вот директору даже конфузно, товарищи, что вы не пришли в контору, а прямо с бухты-барахты расплевались и — баста. А ведь настоящие советские рабочие делают не так. Настоящие-то пришли бы и понукнули дирекцию, если она задремала, или выяснили бы вот у этого начальника, почему он о вас не позаботился вовремя.
В книгу включены романы П. П. Петрова, известного советского писателя, «Шайтан-поле», «Борель» и повесть «Крутые перевалы».
Полу-сказка – полу-повесть с Интернетом и гонцом, с полу-шуточным началом и трагическим концом. Сказание о жизни, текущей в двух разных пластах времени, о земной любви и неземном запрете,о мудрой старости и безумной прыти, о мужском достоинстве и женском терпении. К удивлению автора придуманные им герои часто спорили с ним, а иногда даже водили его пером, тогда-то и потекла в ковши и братины хмельная бражка, сбросила с себя одежды прекрасная боярыня и обагрились кровью меч, кинжал и топор.
Беседа императора Константина и патриарха об истоках христианства, где Иисус – продолжатель учения пророка Махавиры. Что означает очистительная жертва Иисуса и его вознесение? Принципы миссионерства от Марии Назаретянки и от Марии Магдалены. Эксперимент князя Буса Белояра и отца Григориса по выводу христианства из сектантства на основе скифской культуры. Реформа Константина Великого.
Звукозапись, радио, телевидение и массовое распространение преобразили облик музыки куда радикальнее, чем отдельные композиторы и исполнители. Общественный запрос и культурные реалии времени ставили перед разными направлениями одни и те же проблемы, на которые они реагировали и отвечали по-разному, закаляя свою идентичность. В основу настоящей книги положен цикл лекций, прочитанных Артёмом Рондаревым в Высшей школе экономики в рамках курса о современной музыке, где он смог описать весь спектр основных жанров, течений и стилей XX века: от академического авангарда до джаза, рок-н-ролла, хип-хопа и электронной музыки.
После победы большевиков в гражданской войне вернулся в Финляндию, где возглавил подпольную борьбу финских коммунистов. В начале 1922 года лыжный отряд Антикайнена совершил 1100-километровый рейд по тылам белофиннов и белокарел, громя гарнизоны, штабы и перерубая коммуникации. Под руководством Тойво Антикайнена Коммунистическая партия Финляндии стала одной из крупнейших партий Финляндии. Коммунистическая пропаганда показала истинное лицо финских правителей, совершенно не заботящихся о своём народе, а лишь пытающихся выслужиться перед Великобританией.
993 год. На глазах юного Торстейна убивают его отца, а сам он попадает в рабство. Так начинается непростой путь будущего корабела и война. Волею судьбы он оказывается в гуще исторических событий, ведь власть в норвежских землях постепенно захватывает новый конунг, огнем и мечом насаждающий христианскую веру, стейну представится возможность увидеть как самого властителя, так и его противников, но в своем стремлении выжить любой ценой, найти старшего брата и отомстить за смерть отца он становится членом легендарного братства йомсвикингов, которых одни называли убийцами и разбойниками, а другие – благородными воинами со своим нерушимым кодексом чести.
Как жили и работали, что ели, чем лечились, на чем ездили, что носили и как развлекались обычные англичане много лет назад? Авторитетный британский историк отправляется в путешествие по драматической эпохе, представленной периодом от коронации Генриха VII до смерти Елизаветы I. Опираясь как на солидные документальные источники, так и на собственный опыт реконструкции исторических условий, автор знакомит с многочисленными аспектами повседневной жизни в XVI веке — от гигиенических процедур до особенностей питания, от занятий, связанных с тяжелым физическим трудом, до проблем образования и воспитания и многих других.
Сибирь издавна манила русских людей не только зверем, рыбой и золотыми россыпями. Тысячи обездоленных людей бежали за Уральский Камень, спасаясь от непосильной боярской кабалы. В 1619 году возник первый русский острог на Енисее, а уже в середине XVII века утлые кочи отважных русских мореходов бороздили просторы Тихого океана. В течение нескольких десятков лет спокойствию русского Приамурья никто не угрожал. Но затем с юга появился опасный враг — маньчжуры. Они завоевали большую часть Китая и Монголию, а затем устремили свой взор на север, туда, где на берегах Амура находились первые русские дальневосточные остроги.
На Собольем озере, расположенном под Оскольчатыми хребтами, живут среди тайги три семьи. Их основное занятие – добыча пушного зверя и рыболовство. Промысел связан с непредсказуемыми опасностями. Доказательством тому служит бесследное исчезновение Ивана Макарова. Дело мужа продолжает его жена Вера по прозванию соболятница. Волею случая на макарьевскую заимку попадает молодая женщина Ирина. Защищая свою честь, она убивает сына «хозяина города», а случайно оказавшийся поблизости охотник Анатолий Давыдов помогает ей скрыться в тайге. Как сложится жизнь Ирины, настигнет ли ее кара «городских братков», ответит ли Анатолий на ее чувства и будет ли раскрыта тайна исчезновения Ивана Макарова? Об этом и о многом другом читатели узнают из книги.
На рубеже XIX и XX веков на краю земель Российской империи, в глухой тайге, притаилась неизвестная служилым чинам, не указанная в казенных бумагах, никому неведомая деревня. Жили здесь люди, сами себе хозяева, без податей, без урядника и без всякой власти. Кто же они: лихие разбойники или беглые каторжники, невольники или искатели свободы? Что заставило их скрываться в глухомани, счастье или горе людское? И захотят ли они променять свою вольницу на опеку губернского чиновника и его помощников?
Отец убивает собственного сына. Так разрешается их многолетняя кровная распря. А вчерашняя барышня-хохотушка становится истовой сектанткой, бестрепетно сжигающей заживо десятки людей. Смертельные враги, затаившись, ждут своего часа… В небольшом сибирском селе Зеленый Дол в тугой неразрывный узел сплелись судьбы разных людей, умеющих безоглядно любить и жестоко ненавидеть.