Борель. Золото [сборник] - [105]
— Мы с Пинаевым идем сейчас в Забегаловку. Если желаете — присоединяйтесь.
Костя хмуро улыбнулся. Он скрывал от Кати свою ревность к Пинаеву. Совместная прогулка рассеивала подозрение, порождала надежду на сближение с девушкой.
Солнце опускалось в сопки, оставляя на вершинах темнеющего леса прозрачные хвосты лучей. Наряженная цветами долина дышала влагой жирных зеленей. От трав пахло припеченной клубникой, диким медом.
Впереди со связкой газет под мышкой колесил кривыми ногами Пинаев. За ним следовал Кудряш. Костя жевал сладкую пучку, широким лопухом отгонял над головой Кати ноющую мошкару.
— Ну, хряй, хряй! — смеялся он, подталкивая девицу.
— А ты все еще не забыл блат, — обижалась она. — Даю честное слово, Костя, что не буду с тобой разговаривать.
Костя поймал занесенную руку и притянул Катю. Она беззвучно смеялась, задыхалась в объятиях, затем взлетела кверху. Забойщик легко держал ее на руках и приплясывал.
Девушка сделала ловкий изгиб телом и спрыгнула в брызжущую росой траву. Под хохот остальных она погналась за Костей.
Береговые шумели, как тайга в бурю. Пинаев остановился и толкнул локтем Кудряша.
— Послушай забегаловскую брагу.
— Зряшной народ, — ответил парень, закручивая цигарку. — С ними што-ись боязно как-то. Змеюга — не народ!
— Иван молодец, — вмешалась Катя. — Только в комсомол вот с этим шальным почему-то не вступают. — Она громко взвизгнула и шаловливо толкнула Костю через овал, сама пустилась к излучине реки.
На стане молодежь встретили с насмешками.
— Агитаторы-таторы!
— Мимо нас почаще!
— Чернила проливаете на социалистическом фронте.
Пинаев повеселел, заулыбался и бросил в кучу людей газеты, за которыми рванулись десятки рук. Старик с бородой Серафима Саровского сплюнул наотмашь и протянул скрюченную руку к Пашкиному портсигару:
— Дозвольте, ваша милость?
— Изволь, ваше степенство…
Пинаев двинул бровями и рассмешил артель. Этим воспользовалась Катя. Ее голос зазвенел где-то среди старателей:
— Товарищи, не забывайте свое право на баню, больницу и клуб! А у кого есть дети, ведите их на нашу площадку.
Перед ней ужом прополз на брюхе Цыганок.
— Вшей у нас за ошкуром вдосталь, товарищ барышня. А насчет детей — благодарим покорно, не от кого иметь. Прямо изводимся без женского полу.
— Замолчь! — осадили его из растущей толпы. — Пусть девка обскажет.
Цыганок сделал козла и прошел вприсядку, прихлопывая ладонями о землю.
— Дай, барышня, на «митрича» — покажу пятьдесят колен с вывертом на капиталистический манер.
Среди артельщиков послышался озорной смех и негодующие голоса степенных, желающих послушать агитаторов.
Пинаев поднял забегаловского «артиста» за ворот и лукаво подмигнул публике.
— А ну, расскажи, за что тебя Пегашкой прозвали? — обратился он к Цыганку.
— Дай курнуть, — сверкнул тот жаркими глазами.
Цыганок с наслаждением глотнул дым, перевернулся на живот и блеснул на Катю рафинадно-белыми зубами. Старик поправил костер. При ярком свете лицо Цыганка отливало бронзой. Он докурил папиросу и стукнул кулаком о землю.
— Ну, слушай, а врать не мешай. Следи, карымец, — обратился он к густобородому.
Толпа притихла. Слышно стало, как отщелкивались угли и хлопали наплывшие к берегу волны. От соседних балаганов подходили любители послушать сказательное слово. Круг нарастал.
Цыган бросил в костер изжеванный мундштук папиросы и сиплым голосом начал:
— Дык вот, батенько мой. Мне было семнадцать трав, когда наш табор путался под Киевом. Приволье было там, ну, прямо будто едешь на самом черте и держишься за рога. Солнце в пуп печет, как масла обожралось, язви его. Лежишь, бывало, под тополем и хохлацкое сало вроде брюквы хрястаешь. Да дернуло вожака — Клима Ударова — послать нас на дело. А тут, как на пагубу, хохлы косить луг приехали на пегом коньке. Девка была у нас, Урмой звали.
Она мне приходилась навроде полюбовницы. Змея и змея. Глазищами, проклятая, ушибет. Ты, говорит, Рома, будешь слепая летяга, а не цыган, ежели не забратаешь этого пегашку и не справишь мне к свадьбе хорошего бурнуса.
Подзудила меня, батенька, под самую печенку. И вот пошел я за удачей. Хохлы спят в своей фуре, усы распустили. Месяц светит скаженной. Я глазами туда-сюда. Хохлы храпят немазаной фурой. Заобратал я пегашку. Косит на меня конь шарами, обнюхивает, ушами поводит. Смотрю, не конь, а бритва. Бурнус, думаю, богатецкий Урме хапну. И только махнул на спину, каээк он, окаянный, всплывет в дыбки и пошел наворачивать. Верхом, вишь, не возил, падло. Как мотонул меня с поддергом и через голову — шардарах! А тут хохлы забазлакали: «Ратуйтэ, добри люди!».
Один из них на меня. И каэк боданет пяткой косы по становой кости, иж земля дрыгнула.
Цыган умолк и впился горячими глазами в неподвижное серое небо, украшенное звездами, как золотыми пуговицами. От костра красными мухами летели искры и пропадали в бездонной пасти голубых сумерек.
— Так и в Сибирь привез тебя пегашка? — усмехнулся Костя.
Цыган не ответил. Он медленно поднялся на четвереньки и пополз в балаган. Кто-то громко вздохнул, видимо, сравнивая свою судьбу с судьбой рассказчика. Кто-то засморкался. Сборище расходилось. Где-то в кривляках заводей хлопали крыльями бессонные утки.
В книгу включены романы П. П. Петрова, известного советского писателя, «Шайтан-поле», «Борель» и повесть «Крутые перевалы».
Начало XX века современники назвали Прекрасной эпохой: человек начал покорение небесной стихии, автомобили превратились в обычное средство передвижения, корабли с дизельными турбинами успешно вытесняли с морских просторов пароходы, а религиозные разногласия отошли на второй план. Ничто, казалось, не предвещало цивилизационного слома, когда неожиданно Великая война и европейская революция полностью изменили облик мира. Используя новую системную военно-политическую методологию, когда международная и внутренняя деятельность государств определяется наличным техническим потенциалом и стратегическими доктринами армии и флота, автор рассматривает события новейшей истории вообще и России в первую очередь с учетом того, что дипломатия и оружие впервые оказались в тесной связи и взаимозависимости.
Когда выхода нет, даже атеист начинает молиться. Мари оказалась в ситуации, когда помочь может только чудо. Чудо, затерянное в песках у Каира. Новый долгожданный роман Веры Шматовой. Автора бестселлеров «Паук» и «Паучьи сети».
Книга «Дело Дрейфуса» рассказывает об обвинении капитана французской армии, еврея по национальности, Альфреда Дрейфуса в шпионаже в пользу Германии в конце XIX века. В ней описываются запутанные обстоятельства дела, всколыхнувшего Францию и весь мир и сыгравшего значительную роль в жизни французского и еврейского народов. Это первая книга о деле Дрейфуса, изданная в России. Она открывает перед читателем одну из самых увлекательных страниц истории XIX века. Автор книги, Леонид Прайсман, израильский историк, известен читателю своими монографиями и статьями об истории терроризма и Гражданской войны в России.
Далеко на востоке Англии затерялся край озер и камышей Рамборо. Некогда здесь был город, но теперь не осталось ничего, кроме руин аббатства и истлевших костей тех, кто когда-то его строил. Джоанна Хейст, незаконнорожденная с обостренным чувством собственного достоинства, живет здесь, сколько себя помнит. Гуляет в тени шотландских елей, штурмует развалины башни, разоряет птичьи гнезда. И все бы ничего, если бы не злая тетка, подмявшая девушку под свое воронье крыло. Не дает покоя Джоанне и тайна ее происхождения, а еще – назойливые ухаживания мистера Рока, мрачного соседа с Фермы Мавра.
Когда немецкие войска летом 1941 года захватили Екатерининский дворец, бывшую резиденцию русских царей, разгорелась ожесточённая борьба за Янтарную комнату. Сначала ее удалось заполучить и установить в своей резиденции в Кёнигсберге жестокому гауляйтеру Коху. Однако из-за воздушных налётов союзников на Кёнигсберг ее пришлось разобрать и спрятать в секретной штольне, где Гитлер хранил похищенные во время войны произведения искусства. После войны комната исчезла при загадочных обстоятельствах. Никакая другая кража произведений искусства не окутана такой таинственностью, как исчезновение Янтарной комнаты, этого зала из «солнечного камня», овеянного легендами.
Эта книга — повесть о необыкновенных приключениях индейца Диего, жителя острова Гуанахани — первой американской земли, открытой Христофором Колумбом. Диего был насильственно увезен с родного острова, затем стал переводчиком Колумба и, побывав в Испании, как бы совершил открытие Старого Света. В книге ярко описаны удивительные странствования индейского Одиссея и трагическая судьба аборигенов американских островов того времени.
Сибирь издавна манила русских людей не только зверем, рыбой и золотыми россыпями. Тысячи обездоленных людей бежали за Уральский Камень, спасаясь от непосильной боярской кабалы. В 1619 году возник первый русский острог на Енисее, а уже в середине XVII века утлые кочи отважных русских мореходов бороздили просторы Тихого океана. В течение нескольких десятков лет спокойствию русского Приамурья никто не угрожал. Но затем с юга появился опасный враг — маньчжуры. Они завоевали большую часть Китая и Монголию, а затем устремили свой взор на север, туда, где на берегах Амура находились первые русские дальневосточные остроги.
На Собольем озере, расположенном под Оскольчатыми хребтами, живут среди тайги три семьи. Их основное занятие – добыча пушного зверя и рыболовство. Промысел связан с непредсказуемыми опасностями. Доказательством тому служит бесследное исчезновение Ивана Макарова. Дело мужа продолжает его жена Вера по прозванию соболятница. Волею случая на макарьевскую заимку попадает молодая женщина Ирина. Защищая свою честь, она убивает сына «хозяина города», а случайно оказавшийся поблизости охотник Анатолий Давыдов помогает ей скрыться в тайге. Как сложится жизнь Ирины, настигнет ли ее кара «городских братков», ответит ли Анатолий на ее чувства и будет ли раскрыта тайна исчезновения Ивана Макарова? Об этом и о многом другом читатели узнают из книги.
На рубеже XIX и XX веков на краю земель Российской империи, в глухой тайге, притаилась неизвестная служилым чинам, не указанная в казенных бумагах, никому неведомая деревня. Жили здесь люди, сами себе хозяева, без податей, без урядника и без всякой власти. Кто же они: лихие разбойники или беглые каторжники, невольники или искатели свободы? Что заставило их скрываться в глухомани, счастье или горе людское? И захотят ли они променять свою вольницу на опеку губернского чиновника и его помощников?
Отец убивает собственного сына. Так разрешается их многолетняя кровная распря. А вчерашняя барышня-хохотушка становится истовой сектанткой, бестрепетно сжигающей заживо десятки людей. Смертельные враги, затаившись, ждут своего часа… В небольшом сибирском селе Зеленый Дол в тугой неразрывный узел сплелись судьбы разных людей, умеющих безоглядно любить и жестоко ненавидеть.