Борден - [7]

Это было лучше, чем любой из наркотиков, которые Маркус когда-либо принимал.

***

Кейт осталась, ее теплое обнаженное тело прижималось к его. Ее голова покоилась на его груди, и она обводила пальцем контуры татуировки на его животе, слегка вздыхая время от времени. Маркус чувствовал себя спокойно и эйфорически, все еще пребывая на седьмом небе от сексуальной разрядки и общества девушки, в которой воплотились все его мечты.

— Здесь было много девушек, помимо меня? — вдруг спросила Кейт.

Маркус открыл глаза и улыбнулся.

— Это твой обходной путь назвать меня бабником?

Она напрягалась.

— О, Боже мой, нет. Прости. Я думаю... обычно я не делаю этого. На самом деле, я никогда не делала это, и я знаю, что это не мое дело, но мне было просто любопытно, являюсь ли я... ну, ты понимаешь, буду ли я просто одной из таких девушек для тебя.

— Нет, ты нет, — просто ответил Маркус, и на этот раз это была чистая правда.

В основном, он не хотел объяснять, потому что никогда не придавал значения своим прошлым «связям». В конце концов, что сделано, то сделано. Но он понимал, что женщины были другими. Возможно, для них было не так легко похоронить воспоминания о сексуальных контактах, как мужчинам. Будучи слишком сентиментальными существами, они не хотят знать, что будут забыты. Они хотят быть частью души мужчины, как звезды, у которых есть свое место на небе.

Кейт не настаивала на ответах, и спустя несколько минут, легко сжав ее, он попросил:

— Расскажи мне о себе.

Маркус почувствовал ее улыбку на своей груди.

— Что ты хочешь узнать?

— Какое у тебя хобби? Что ты изучаешь? Какая она, твоя жизнь?

— Я настолько вычурно-утонченная особа, что ты закатишь глаза.

— Сомневаюсь, что в твоем теле есть хотя бы одна пафосная косточка, детка.

Кейт засмеялась.

— Ну, люди так думают, когда я без умолку болтаю об искусстве. Видишь ли, думаю, дело в том, что я вижу красоту во всем и стараюсь воссоздать это.

— Ты рисуешь?

— Немного. В основном я делаю эскизы. В дурацком блокноте, который ношу с собой. Это не так уж и важно.

Маркус нахмурился от того, что она пыталась уйти от этой темы.

— Мне интересно узнать, почему ты критикуешь свою работу.

Кейт постучала пальцами по его груди и вздохнула.

— Я воспитана вдалеке от творчества. Мой отец называет это пустой тратой времени. Он рассердился, когда я сказала, что после окончания школы хочу заниматься искусством.

— Звучит так, будто он придурок.

Кейт вновь засмеялась.

— Он немного деспотичен, но желает мне добра, я знаю это. Он судья и страшен, как ад, для большинства людей. Так или иначе, сейчас я в растерянности. Я не знаю, что делаю. Я посещаю курс лекций по биологическим наукам, но ничего из этого не заставляет мое сердце биться быстрее.

— Если это не будет твоей страстью, тогда твое сердце никогда на это не откликнется.

— Да, — уныло прошептала Кейт. — Ты прав. Жизнь — сложная штука. Я имею в виду, что понимаю: я имею больше, чем большинство других людей, но тяжело сделать человека счастливым и не потерять себя в процессе. В любом случае, я не собираюсь менять твое мировоззрение на какое-то другое.

— Ты имеешь ввиду, на вычурно-утонченное?

— Да, — усмехнулась она. — Именно так.

— Мне это нравится.

Это заставило ее еще ближе придвинуться к нему, и Маркус представил, что мог бы слушать ее все время, хотя даже мечтать об этом было глупо.

— Расскажи мне немного о себе, — сказала она. — Я хочу знать. Всегда хотела знать.

Приподняв несколько ее длинных шелковистых прядей и пропустив их между пальцами, Маркус обдумывал, что ей рассказать. Мог ли он рассказать ей хоть что-то хорошее?

— На самом деле, нечего рассказывать, — тихо ответил он. — Я просто обычный парень с «другой стороны дороги».

Ей не нужно было знать о его жестоком отце или безалаберной матери. Или о том, что в пятнадцать лет его выгнали из дома с одним рюкзаком и пачкой M&M’s. Или о том, как нищета заставила его стать уличным преступником, чтобы добыть немного денег на еду. Теперь его жизнь была трудна, но он не собирался озвучивать это девушке, которая, вероятно, никогда этого не поймет, и, он надеялся, не должна будет.

Кейт не настаивала на другом ответе, и он был благодарен ей. Она, казалось, уважала границы, но, блядь, Маркус хотел, чтобы вместо этого она разрушала их. Она сменила тему, и он слушал ее сладкий голос, поддерживая разговор, чтобы просто слушать ее. Они говорили, казалось часами, а затем ее голос затих, и Кейт уснула в его объятиях.

Глава 3

Маркус

Его разбудил толчок в плечо. Маркус медленно открыл глаза и в темноте уставился на Кейт. Уже полностью одетая она стояла у края дивана и держала в руке свою сумочку.

— Прости, что разбудила тебя, но у меня нет возможности вернуться домой, — сказала она. — Я надеялась, что ты подбросишь меня.

Маркус резко вздохнул и огляделся в поисках часов.

— Который час?

— Почти пять.

Черт побери, еще слишком рано.

— Я подвезу тебя чуть позже, детка. Как насчет того, чтобы еще немного полежать со мной, а потом мы где-нибудь позавтракаем?

Ее руки нервно теребили ремешок сумочки.

— Я бы очень хотела позавтракать с тобой и все такое, но… я не могу остаться. В семь отец будет ждать меня на нашем традиционном воскресном завтраке, и если он увидит, что меня нет… — она замолчала и вздохнула.