Борьба за жизнь - [7]

- Ты будешь это делать, мэмми, три раза в день. По две ложки три раза каждый день. Три раза, не забудь.

- Да, да. Буду давать ей, - сказала мэмми.

Но едва она попробовала дать дочери лекарство, у той началась рвота, и все полилось обратно.

- Ничего, ничего, приготовь другую порцию. Попробуй, мэмми, еще раз...

Весь этот день де Клейн, сестра Гэбриель и старик доктор ходили из одной жалкой лачужки в другую, еще более убогую. Было ли это похоже на медицину? Они и сами не вполне верили в то, что делали, не исключая и де Клейна, который высоко ценил и уважал Джозефа Гольдбергера. Затем де Клейн отправился в поездку по штату для распространения нового средства. Он оставил преданную Энни Гэбриель орудовать в Арканзасе, ходить из хижины в хижину, обучая и уговаривая людей. Через две недели де Клейн вернулся в поселок Большого дерева. Он зашел с сестрой Гэбриель в первую хижину и увидел, что умиравшая недавно девушка уже сидит в постели. Ее язвы зажили. Она смотрела на них веселыми глазами. Ей хотелось есть, она уже не выбрасывала обратно съеденную пищу. Она уже не умирала от голодного истощения.

- Нет, нет, это чудесное исцеление не случайность, - взволнованно говорила обычно сдержанная и деловитая Энни Гэбриель. - Так было и с другими. Все, кто принимал дрожжи, поправились, многие уже ходят, даже работают!

Это были первые опыты в практических условиях и в невероятно скверной научной обстановке. Это было одно из самых могучих и верных средств, какие только знала история борьбы со смертью! Так де Клейн, чиновники здравоохранения, врачи, сестры и диететики района Дельты начали сеять семена знания об этом простом и до смешного дешевом средстве. Это был глубочайший массовый сев, потому что только самые низшие слои человеческой массы были в опасности. Наводнение действительно оказалось благодетельным бедствием!

Но каков результат? Была ли, наконец, пеллагра побеждена? Ну, конечно, нет. При всей простоте и эффективности нового лечения сухие дрожжи все-таки не были пищей. Это было только горькое, неприятного запаха лекарство. Вот в чем его слабая сторона: в течение шести недель продолжается его целительное действие. Почувствовав прилив новых сил, больные больше не нуждаются в лекарстве. Они перестают его принимать. Они возвращаются к диете «три М» и снова попадают под угрозу заболевания. И, несмотря на дрожжи, в 1928 и 1929 годах смертность от пеллагры продолжала расти. Затем пришла большая засуха 1930 года, и едва ли можно было назвать ее «благодетельным бедствием». Конец лета и осень 1930 года де Клейн, утвержденный директором медицинской части Красного Креста, и пешком, и верхом, и на машине блуждал по стране, лишенной малейшего стебелька травы; он видел мертвых мулов и костлявых, издыхающих коров; он заходил в хижины, из которых исчезли даже пресловутые «три М», в темные, печальные хибарки, занесенные пылью хлопковых полей. В один из таких дней, возвращаясь в Литл-Рок при медно-красном зареве заката, де Клейн, этот крутой и грубоватый голландец, еле сдерживал слезы гнева: он впервые видел картину массового голода.

В дело вмешался Красный Крест. Работники Красного Креста, зная, что американский народ всегда охотно откликается на призыв о помощи в бедствии, организовали сбор средств в пользу пострадавших от засухи. Было намечено десять миллионов долларов; собрали на пятьсот тысяч больше. Этой осенью Красный Крест кормил свыше пятисот тысяч семейств, свыше двух миллионов человек. И все-таки это было только слабым паллиативом, полумерой, против разгула пеллагры, свирепствовавшей в районе Дельты.

В этот страшный год, несмотря на благотворительность Красного Креста, несмотря на питание, которое было в общем лучше обычного питания этих людей, несмотря на дрожжи, расходовавшиеся сотнями тысяч килограммов, около семи тысяч человек умерло от пеллагры.

В эти отчаянные дни добровольцы Красного Креста, по большей части мирные граждане в белых воротничках, неожиданно для себя снова превратились в борцов против пеллагры. Они сами об этом не знали. Совсем не для борьбы с пеллагрой, а только с целью спасения южных фермеров от голода работники Красного Креста распределили среди населения сотни тысяч килограммов огородных семян. Они работали под непосредственным руководством федерального и местного земельных органов. И наших правителей можно только поздравить по поводу такого явного нарушения принципа индивидуализма, ибо не следовало ли голодающим арендаторам самим добывать себе семена и самостоятельно обучаться почти забытому искусству огородничества? Дело в том, что многие арендаторы и издольщики совершенно позабыли огородное дело, так как плантаторы и землевладельцы, сами на пороге разорения, стараясь выколотить из земли возможно больше доходов, не предоставляли своим работникам ни места, ни времени для разведения огородов при доме.

Но вот Красный Крест стал помогать голодающим в разведении огородов. И под руководством специалистов-огородников, при участии работников Красного Креста, занимавшихся распределением семян, все объединились для спасения людей от голодной смерти.