Борьба за влияние в Персии. Дипломатическое противостояние России и Англии - [169]

Посланники России и Британии нанесли визит шаху. Он встретил их жалобами на опасность нового созыва меджлиса, утверждал, что духовенство против меджлиса и персидский народ не готов к этому. Дипломаты предложили ввести более жесткий избирательный закон, который мог бы предотвратить избрание несведущих депутатов. Шах высказал заинтересованность и обещал назначить консультативный совет для разработки нового избирательного закона. «Согласно моему убеждению, – телеграфировал Саблин, – разделяемому британским посланником, на этот раз не существует основы для принятия мер по давлению на шаха».

Обращаясь к событиям 1908 г., сэр А. Николсон характеризует политику России как политику возврата к европейским делам: «Если бы результаты войны с Японией были иными, возможно, Россия в большой степени потеряла бы интерес к вопросам, волнующим Юго-Восточную Европу, и попыталась бы создать для себя обширную азиатскую империю. Японская война совершенно рассеяла эти мечты».

Поражение и революция вынудили Россию к реорганизации системы правления, армии, военно-морского флота и административной системы. Россия пришла к необходимости ликвидировать оставшиеся вопросы в отношениях с Японией и прийти к соглашению с Великобританией, великим соседом России в Азии. После достижения этого, по мнению Николсона, русское правительство «может восстановить положение России в Европе и вернуться, возможно отрезвев, на прежнее поле политических интересов и политической деятельности, которое они оставили, преследуя мираж азиатского господства».

Возвращаясь к Персии, Николсон указывает, что Россия очень встревожена связью между лидером тебризских националистов Саттар-ханом и младотурками и опасается образования в Азербайджане независимой республики. Поведение русского правительства доказывает, что его опасения серьезны, но Николсон хвалит Россию за терпение и выдержку, позволяющие ей не принимать активных мер вмешательства. Русское правительство действует в полном соответствии с духом взаимопонимания с Британией.

Николсон отмечает: «Неизбежно, что по некоторым пунктам их взгляды могут значительно отличаться от взглядов правительства ее величества, но я считаю, что они всегда выказывают готовность идти навстречу пожеланиям Великобритании. Англо-русский договор, по крайней мере в отношении Персии, принес более благоприятные результаты, чем могли ожидать самые большие оптимисты».

Таким образом, деятельность Гартвига и Ляхова в Тегеране, нанесшая британской миссии в Персии большой ущерб, оказалась без оценки.

Отъезд Гартвига снизил напряжение между русской и британской дипломатическими миссиями. Новый британский посланник сэр Дж. Баркли положительно относился к соглашению 1907 г. Русский поверенный в делах Саблин был не так силен, чтобы проводить независимую политику, и следовал линии Извольского. Доверительные отношения двух миссий позволили им весной 1909 г. прийти к соглашению по Тебризу.

Главный город персидского Азербайджана поднялся против шаха в тот день, когда узнал о государственном перевороте в Тегеране и роспуске меджлиса. Мохаммад Али был твердо намерен подавить сопротивление. Он сконцентрировал вокруг Тебриза крупные силы под командованием жестокого реакционера Эйна од-Дойлы и беспринципного Сепахдара, богатого землевладельца из Гиляна. Блокада города замкнулась 3 февраля. Следующие три месяца Тебриз был отрезан от остальной страны и источников снабжения.

Под командованием лидеров национал-революционных сил Саттар-хана и Бакер-хана было менее двух тысяч человек, тогда как силы шаха, состоявшие из четырех сотен дисциплинированных казаков и подразделений регулярных войск, насчитывали до шести тысяч. Но основные силы состояли не из солдат, а из диких кочевников, кровожадных бандитов, которые с незапамятных времен, грабя деревни и путников, славились жестокостью, а не храбростью. Они охотились за добычей с минимальным риском. Заморить Тебриз голодом, а затем разграбить его – эта ослепительная перспектива удерживала их в лагере.

Призвать кочевые орды для покорения города, чтобы убивать и грабить горожан, – жестокость действий шаха была понятна любому тегеранцу, исфаханцу или ширазцу. Шах предал веру в него; теперь в глазах миллионов своих подданных он выглядел зачинателем анархии, предавшим священную обязанность правителя и защитника своего народа.

Тебриз голодал. Саттар-хан пытался прорваться через кольцо шахских войск и кочевых орд, но его сил не хватило. Сражаться насмерть готовы были только горстка националистов и кавказские революционеры. Исполняющий обязанности русского консула А. Миллер обратился к своему правительству с просьбой прислать русские войска для защиты иностранной общины и с целью открыть дорогу на Тебриз, чтобы можно было завозить продовольствие. Иностранцам не грозило насилие, но голод представлял для любого человека реальную угрозу. Баркли и Саблин решили просить шаха о шестидневном перемирии, чтобы можно было за это время снабдить население продовольствием.

Извольский поручил Саблину передать шаху «в категорической форме», что действия его войск подвергают опасности мирное население и иностранные консульства в Тебризе. Саблин должен был также обратить «самое серьезное внимание» шаха на необходимость немедленно отдать Эйну од-Дойлы приказание разрешить ввоз в город продовольствия. Извольский писал: «В то же время предупредите шаха, что, если командующий шахскими войсками не выполнит немедленно этого требования, мы будем вынуждены сразу же принять решительные меры для открытия с помощью вооруженной силы дороги для транспортировки пищи и для защиты иностранных подданных и учреждений в Тебризе, причем вся ответственность за последствия падет на Эйна од-Дойлы».