Борьба за троглодитов - [21]

И древнейшие, и новейшие сведения, и тайные предания охотников-шаманистов, и разрозненные наблюдения людей современной цивилизации доносят о какой-то невообразимой пригнанности дикого палеоантропа к животным, в том числе и к хищникам. Они его не боятся. Он использует их межвидовую вражду, но сам в мире в каждым видом. Он подманивает любой из них подражанием их голосам и сигналам. Еще не говоривший предок человека уже обладал неисчислимыми голосовыми возможностями, и можно сказать, что его мозг разросся вместе с его голосом. А голос его вобрал в себя все звуки зверья.

Был замечательный русский натуралист Н.А.Байков. Он написал превосходные, исполненные тонкой наблюдательности книги о жизни природы. В 1914 году в горных лесах Южной Маньчжурии глубоко в тайге зверопромышленник Бобошин завел его показать диковину в хижину охотника по именм Фу Цай. Последний пользовался помощью странного существа, которое вполне прижилось в его фанзе и о происхождении которого сплели небылицы. Ему дали человеческое имя Лан-жень. В сил- ки и ловушки, поставленные Фу Цаем, он был приучен с необъяснимой ловкостью загонять птицу и зверя, особенно успешно - рябчиков и белок. По немногим признакам - сутулость, волосатость, бессловестность - мы сразу узнаем в описании Н.Байкова "нашего подопечного", хоть этот одомашненный экземпляр был одет охотником в какие-то лохмотья. Он был очень малорослый, на вид лет за сорок. "На голове у него спутанные и всклоченные волосы образовали шапку. Лицо его красно-бурого цвета, напоминало морду хищного зверя, сходство это еще увеличивалось открытым большим ртом, в глубине которого сверкали ряды крепких зубов с острыми выдающимися клыками. Увидев нас, он присел, опустив свои длинные волосатые руки с крючковатыми пальцами до полу, и замычал каким-то диким звериным голосом. Дикие, почти безумные глаза его горели в темноте, как у волка. На замечание хозяина он опять ответил рычанием и отошел в сторону к наружной стене, где и улегся на полу, свернувшись калачиком, как собака... Я долго наблюдал за странным существом, получеловеком, полузверем, и мне казалось, что звериного в нем было больше, чем человеческого". Далее Н.Байков продолжает рассказ: "...В это время Лань-жень, лежавший в углу на полу, зарычал во сне, как это часто делают собаки: приподнял свою косматую голову и зевнул, открыв широкую пасть и сверкая острыми клыками. В этот момент он был до того похож на зверя, что Бобошин не удержался и проговори: "Вот, прости господи, народится же такое чудовище! На человека-то и вовсе не похож! А если б ты видел его в тайге, то испугался бы: волк, да и только! Все повадки волчьи, и ходит не по-человечески. Руки у него длинные и он часто упирается ими в землю и идет на четвереньках, в особенности тогда, когда выслеживает зверя. А по деревьям лазает не хуже обезьяны!.. Да и сила в нем звериная, даром, что маленький и щуплый. Представь, и собаки его боятся, как волка. Он их тоже не любит, рычит и скалит на них зубы. Под Новый год Фу Цай берет его с собой в Нингуту. Все собаки в городе всполошатся, лают и воют по ночам, когда этот выродок там. А на улице ему прохода не дают. Но ни одна собака ему не попадайся: задушит сразу и перекусит ей горло. А так он добродушный парень и покладистый...".

Ночью Н.Байков был разбужен Бобошиным и они осторожно вышли вслед за выскользнувшим из фанзы Лан-женем. Луна озаряла тайгу и заснеженные горы. Притаившись в тени навеса, Байков и Бобошин наблюдали присевшего на корточки под кедром и поднявшего кверху голову Лан-женя, "который издавал вой, в точности подражавший протяжному вою красного волка. Во время вытья он вытягивал нижнюю челюсть и по мере понижения звука опускал голову почти до земли, совсем так, как это делают волки.

С ближайшей сопки ему отвечали таким же воем звери, причем, когда они ненадолго замолкали, волк-человек усилен- но подзывал их своим воем. Вскоре на поляну вышли три волка и осторожно, временами приседая, стали приближаться, а Лан-жень пополз им навстречу. Своими движениями и всем он удивительно подражал волкам. Звери подпустили его к себе шагов на пять, после чего медленно побежали обратно к лесу, иногда останавливаясь и оборачиваясь, а Лан-жень, подняв- шись с четверенек, сначала шел, затем быстро побежал за ни- ми и скрылся в тайге. По словам Бобошина, "бог его знает, что он делает по ночам в лесу, этого никто не знает, даже Фу Цай и тот не скажет, даже если знает".

"Утром, - продолжает Н.Байков, - чуть свет явился из тайги Лан-жень, все такой же дикий и несуразный на вид и непонятный. Фу Цай, сев за еду, подал ему тушку ободранной накануне белки. Тот схватил ее обеими руками, поднес ко рту и пачал ее есть с головы, причем кости хрустели на его крепких зубах, как соломинки. Разрывая мясо руками и с помощью передних резцов, он ворчал от удовольствия, сидя на полу".

Приручение и дрессировка в этом редчайшем случае зашли далеко. Палеоантроп пил воду, зачерпнув ковшом из котла, хоть не научился сидеть на скамье. Самое интересное, конечно, что зверь не сам поедал в лесу дичь, а тащил ее хозяину, который себе оставлял шкурки, ему скармливал тушки. Не оставляли ли ему и красные волки частицу добычи?