Борьба за право - [13]

Я полагаю, что я совершенно вѣрно передамъ существующее (ходячее) представленіе, если я скажу: въ томъ, что первое предполагаетъ второе; конкретное право, находится только тамъ, гдѣ представляются условія, при которыхъ абстарактное правовое положеніе даетъ бытіе конкретному. Этимъ взаимныя отношенія обоихъ, по господствующему ученію, совершенно исчерпываются.

Но это представленіе въ высшей степени односторонне, оно выставляетъ, исключительно зависимостъ конкретнаго права отъ абстрактнаго, но упускаетъ изъ виду, что такое отношеніе зависимости также существуетъ и въ противоположномъ направленіи. Конкретное право не только просто получаетъ жизнь и силу отъ абстрактнаго, но отдаетъ ему ихъ назадъ. Существо права есть практическое одѣетвореніе. Правовое положеніе, которое не сдѣлалось дѣйствующимъ, или не употребляется, не можетъ имѣть притязаніе на это названіе, оно ни что иное, какъ сломанная пружина, которая не работаетъ въ механизмѣ права, и которую можно вынуть, не произведя этимъ никакого измѣненія. Это положеніе равно приложимо ко всѣмъ частямъ права, къ государственному праву, также какъ къ уголовному и гражданскому, и Римское право освѣтило это положеніе, признавши, что desuetudo[12] указываетъ на совершенно основательную причину отмѣны закона. Ему соотвѣтствуетъ утрата конкретнаго права вслѣдствіе продолжительнаго не осуществленія, (nonusus.) Осуществленіе общественнаго и уголовнаго права обезпечено тѣмъ, что обязанность ихъ осуществленія возложена государственной властью на ея различные органы, тогда какъ гражданскому (частному) праву присвоена Форма права частныхъ лицъ, т. е. его осуществленіе предоставлено ихъ свободной иниціативѣ и дѣятельности. Въ одномъ случаѣ это зависитъ отъ исполненія государственными чиновниками ихъ обязанности, въ другомъ отъ того, чтобы частные лица осуществляли свое право. Если послѣдніе перестанутъ при какихъ бы то ни было обстоятельствахъ долгое время, вообще охранять свое право будетъ ли это вслѣдствіе какихъ либо удобствъ, или просто страха, то тогда правовое положеніе дѣлается негоднымъ. Мы должны сказать: дѣйствительность, практическая сила правовыхъ положеній гражданскаго права основывается на осуществленіи конкретнаго права и какъ послѣднее получаетъ жизнь отъ закона, такъ въ свою очередь, оно даетъ закону жизнь. Отношеніе объективнаго, или абстрактнаго права и субъективнаго, или конкретнаго права между собою, представляетъ нѣчто подобное кровообращенію которое исходитъ отъ сердца и къ сердцу возвращается. Осуществленіе общественнаго права зависитъ отъ добросовѣстности чиновниковъ, осуществленіе же частнаго права зависитъ отъ силы тѣхъ мотивовъ, которые побуждаютъ обладателя права защищать свое право: отъ его интереса и отъ его правоваго чувства, если эти мотивы недостаточно сильны, значитъ и правовое чувство вяло и тупо, а интересы не такъ могущественны, чтобы преодолѣть неудобства, отвращеніе отъ ссоры и спора, и страхъ передъ процессомъ. Прямымъ послѣдствіемъ этого бываетъ то, что правовое положеніе не находитъ себѣ примѣненія.

Но кому отъ этого ущербъ, возразятъ мнѣ, если кто отъ этого и терпитъ, то только самъ обладатель права. Я опять приведу тотъ же примѣръ, который я приводилъ прежде. Бѣгство одного съ поля сраженія. Когда борятся тысячи людей, можно ли замѣтить удаленіе одного: но если сотни изъ нихъ оставятъ знамя, то положеніе остающихся становится хуже, вся тяжесть сопротивленія падаетъ на нихъ однихъ.

Въ этой картинѣ, я думаю, совершенно вѣрно представляется соотвѣтственное положеніе дѣла. Также точно и въ области частнаго права идетъ борьба права противъ неправды, общая борьба всей націи, въ которой всѣ должны принять участіе. Здѣсь также бѣглецъ измѣняетъ общему дѣлу, ибо онъ увеличиваетъ силу и смѣлость противника, давая ему перевѣсъ. Если произволъ и беззаконіе осмѣливаются дерзко поднимать голову, это вѣрный признакъ того, что тѣ, которые были призваны защищать законъ, не исполнили своей обязанности. Въ частномъ же правѣ, каждый призванъ защищать законъ. Каждый — стражъ, хранитель закона, по скольку это его касается. Конкретное право есть ни что иное, какъ уполномочіе данное ему государствомъ, становиться по поводу своихъ собственныхъ интересовъ, въ ряды защитниковъ закона и сражаться съ неправдой-уполномочіе условное и спеціальное, въ противоположность безусловному и общему уполномочію чиновниковъ. Защищая свое право онъ на короткое время становится борцемъ за право. Интересы и послѣдствія его способа дѣйствій не ограничиваются одной его личностью. Общій интересъ, который соединенъ съ этимъ, есть не только идеальный интересъ утвержденія авторитета и могущества закона, но реальный, въ высшей степени практическій, который для каждаго чувствителенъ и каждому понятенъ, даже и тому, кто не понимаетъ перваго, а именно интересъ упроченія и твердаго охраненія порядка общественной жизни. Если хозяинъ не смѣетъ требовать порядка отъ прислуги, вѣритель не можетъ описать имѣніе у должника, покупающая публика не можетъ требовать отъ продавцевъ, установленнаго вѣса и мѣры, развѣ отъ этого колеблется только авторитетъ закона? Этимъ отдается на произволъ въ извѣстномъ направленіи весь порядокъ общественной жизни, и трудно сказать куда приведутъ вредныя послѣдствія, напр. не поколеблется ли этимъ вся кредитная система. Тамъ гдѣ я могу предвидѣть ссору и споръ при осуществленіи моего права, если только то возможно, я устранюсь — помѣщу въ другихъ странахъ мой капиталъ, привезу необходимой для меня товаръ изъ за границы. Въ такомъ обществѣ, положеніе тѣхъ немногихъ, которые мужественно проводятъ въ жизнь законъ, принимаетъ характеръ настоящаго мученичества; ихъ сильное, энергическое правовое чувствое, привлекаетъ на нихъ проклятіе. Оставленные всѣми тѣми, которые должны бы быть ихъ естественными союзниками и товарищами, стоятъ они одиноко противъ произвола, раздувшагося при всеобщей беззаботности и трусости, и при всемъ этомъ, если они тяжелыми жертвами добыли сознаніе, что остались вѣрны самимъ себѣ, вмѣсто признанія заслуги, встрѣчаютъ только насмѣшку и порицаніе. Отвѣтственность за подобное положеніе падаетъ не на ту только часть общества, которая попираетъ законъ, но и на тѣхъ, которые не имѣютъ мужества его поддерживать. Не неправду слѣдуетъ порицать зато, что она вытѣсняетъ право, но право зачѣмъ оно допускаетъ это, и когда я сравниваю практическое значеніе обоихъ положеній: "не дѣлай беззаконія", ине терпи беззаконі я", чтобы опредѣлить которое болѣе важно, то я долженъ сказать, первымъ правиломъ слѣдуетъ поставить: не терпи беззаконенія, вторымъ не дѣлай беззаконенія. Сознаніе, что беззаконное дѣйствіе встрѣтитъ твердое сопротивленіе со стороны правообладателѣ, удержитъ человѣка сильнѣе всякой заповѣди, такъ что если мы сообразимъ все это, то придемъ къ заключенію, что въ сущности только практическая сила составляетъ основу нравственнаго закона.