Борьба за Эверест - [10]
Помимо домашних животных, в Тибете водятся и дикие звери, и даже в большем количестве, чем можно было бы ожидать. Наиболее обыкновенны особые грызуны ― «пикас», очаровательные маленькие создания, величиной приблизительно с гвинейскую свинку. Чрезвычайно живые и подвижные, они мечутся из норки в норку с удивительной быстротой. Живут они колониями на менее каменистых частях равнины или на местах, покрытых растительностью: роют норы, в которых запасают в течение лета семена и в которых проводят зимнюю спячку. Тибетские зайцы живут в кучах осыпей, которые накопляются у подножия горных склонов. На таких же склонах встречаются и дикие овцы (ovis hodgsoni). На открытых плато часто попадались маленькие грациозные газели, и случайно небольшими стадами дикие ослы. Встречались также волки и лисицы, хотя не так часто. Эти животные, как правило, имеют светло-желтую или коричневую окраску, сходную с цветом почвы плато; возможно, что она является покровительственной, но может быть в основе ее лежит и какая-нибудь другая причина.
Еще резче покровительственная окраска выражена у птиц. Самые обыкновенные птицы там жаворонки, чекан, горные вьюрки, Тибетский «небесный» жаворонок очень похож на нашего и песни его слышались на всех тропах. Среди полей Хингстон, натуралист третьей экспедиции, встретил пять родов горных вьюрков. Все они имели покровительственную окраску, коричневого или темно-бурого оттенка, в общем темную и мало заметную. Песчаный тетерев, бледно-рыжего оперения, гармонирующего с цветом голой почвы, водится на обнаженных каменистых местах и часто собирается большими стаями. На склонах гор встречаются куропатки, а в горных оврагах клушица желтоклювая, «скалистые» голуби, горные ласточки. Вокруг деревень и в самых деревнях много воробьев и реполовов. Однажды Уоллостон видел сидевшую на телеграфной проволоке кукушку.
Врагами этих птиц и некоторых животных являются ― на земной поверхности ― волки и лисицы, а в воздухе ― орлы, сарычи и пустельга. Именно в защиту от них птицы и животные имеют покровительственную окраску. Огромные ягнятники, постоянно парят в небе, высматривая добычу.
Хотя в Тибете изредка мясо употребляется в пищу, но в принципе тибетцы против умерщвления животных, и на диких зверей не охотятся. В окрестностях некоторых монастырей монахи даже кормят диких животных, и они сделались настолько ручными, что дикие овцы, например, подходили совсем близко к лагерю экспедиции. Этот взгляд на животных внушен буддийской религией, которую исповедуют тибетцы.
Но другие буддисты не так требовательны в этом отношении. Может быть, в основе большей строгости тибетцев лежит товарищеское чувство, которое они должны испытывать к животным в их тяжелой совместной борьбе с суровой природой. Когда человеку приходится вместе с животными искать защиты от жестокого холода и всесокрушающего ветра, он несомненно должен испытывать угрызение совести, поднимая на них руку.
В Тибете, как сказано, почти не бывает осадков: Тибетское плато бесплодно и сухо. Но несмотря на это в нем имеются замечательные озера, нередко поразительной красоты. Главная отличительная черта их ― голубой цвет. Может быть, он зависит от сияющей лазури тибетского неба, являясь его отражением. В том месте, где экспедиция свернула с дороги на Лхассу, чтобы направиться на запад по направлению к Эвересту, лежит одно из самых восхитительных озер ― Бам-Дзо (Bam Tso), полное чарующей прелести: оно отражает на своей поверхности снежную цепь гор, среди которых находится знаменитая вершина Чомолхари.
Летом эти озера служат приютом для бесчисленного количества дикой птицы. Здесь гнездятся гуси и кулик-щеголь. Красноватые атайки и чирки плавают в небольших озерах; вверху летают береговые стрижи, коричнево-головые чайки и обыкновенные мартыны.
Такова была та страна, через которую проходила на своем пути экспедиция, сначала по направлению к селению Камба-Дзонг и потом к городкам Шекар и Тингри; иногда на ее пути лежали деревни, где даже, на высоте 4600 метров рос овес, а порою и пшеница: так сильно там греет солнце в течение короткого лета; но большей частью приходилось идти по сухим пустынным равнинам, отделенным друг от друга цепями гор.
Хребты этих гор как бы сбегали с Гималаев (которые всегда оставались в виду с левой стороны) и пересекали путь экспедиции.
На перевале через один из таких хребтов, на высоте 5180 метров, случилось первое несчастье. Келлас и Рибурн заболели еще во время стоянки в Фари. Келлас был настолько слаб, что не мог ехать верхом. Поэтому его несли на носилках. Но он оставался бодрым и никто не думал, что положение его серьезно, когда вдруг к Бэри и Уолластону подбежал встревоженный носильщик и сообщил, что Келлас на дороге умер; слабое сердце его не выдержало подъема на перевал. Это случилось в момент прибытия экспедиции в Камба-Дзонг. Келлас, шотландский альпинист, обладавший настойчивостью, свойственной его расе, всегда следовал влечениям своего сердца до тех пор, пока не растратил всех сил. Он не мог сдержать себя: Эверест непреодолимо привлекал его. А он исчерпал свои силы еще до вступления в экспедицию, совершая высокие подъемы в трудных условиях в Сиккиме. Его похоронили на горном склоне, к югу от Камба-Дзонг, откуда открывался вид на Эверест. Его товарищи утешались мыслью, что в последний раз глаза Келласа покоились на преодоленных им вершинах: могучая Паухунри, Кангченюнга и Чомиомо, ― это три вершины, на которые удалось подняться Келласу (и только ему одному), вставали перед ним в его последний день. Здесь, среди высочайших гор в мире, осталось тело этого великого любителя горных вершин, но его пылкий образ будет всегда вдохновлять всех гималайских альпинистов.
