Борьба за будущее - [25]

Девушка отошла от двери, пропуская вампиров, и склонила голову в поклоне.

— Выйди, — отдал ей приказ Маркос.

— Эрика, останься со мной, пожалуйста, — попросила я девушку.

Потом посмотрела на Маркоса. Он вопросительно приподнял одну бровь:

— Зачем, можно узнать?

— Мне с ней спокойней.

— Ты думаешь, если мы захотим на тебя напасть, Эрика тебя спасет?

— Я не дура, чтобы рассчитывать на это. Но мне с ней спокойней.

— Хорошо, если тебе так угодно, — согласился Маркос. — Оставайся.

Эрика отошла к стене, голову она не поднимала.

— Я хотел поговорить с тобой о сегодняшней ночи.

— Ну, давай, вампир, я слушаю, — я сложила руки на груди.

— Аделина, — глаза Маркоса засветились, — не дерзи.

Мне стало страшно, но страх свой показывать я не собиралась.

— И не подумала.

— Вся в папашу, — сквозь зубы сказал вампир.

— Какая есть, — пожала я плечами.

Чего это он про моего папу вспомнил? И откуда он знает его?

— Давай лучше я буду задавать вопросы, а ты отвечать, — решила сменить я тему.

Но меня действительно интересовали несколько вопросов.

Маркос долго меня рассматривал своими синими глазами, потом кивнул:

— Хорошо. Твой первый вопрос, — он подошел к креслу, развернул его к кровати, сел, сцепив пальцы в замок и облокотившись локтями о колени.

— Кто такие одичавшие и одиночки? Расскажи все и подробно.

— Одиночки — это вампиры, которых выгнали за что-то из клана или дома. Как Эрику, — кивнул он на девушку. — Ее создали, но она не была в клане, когда создатель ее выгнал из дома, как котенка. Есть такие случаи, когда обратившейся человек, не оправдав надежд создателя, оказывается на улице. По закону, обратив человека в вампира, создатель должен сообщить об этом Главе клана. Без разницы: получился Вио или Триа — он должен. Но многие вампиры не хотят этим заниматься, поэтому просто выгоняют молодых вампиров на улицу, где они убивают людей.

— И эти создатели остаются безнаказанными? Даже нарушив закон? — возмутилась я.

— Когда мы находим одиночку, еще не одичавшего, мы узнаем, кто его обратил, потом проверяем в базах: сообщал ли вампир-создатель об обращении. Если — да, то мы учим одиночку жизни в клане, учим, как быть вампиром. Если нет, наказываем создателя. Наказания разные. Если создатель впервые попался, то на какое-то время он закрывается в темнице клана без крови.

— Это такое ваше наказание? Пару дней без крови.

— Пару лет, — ответил Ришард. — И поверь, вампир, который месяц без крови, уже начинает сходить с ума. А голодают они годы.

— Ого. А недолго ли длится наказание? А хотя, так им и надо.

— Лина, вампиры бессмертны. Пару лет быстро пролетят, — сказал Риш.

Я посмотрела на Эрику. Она стояла, опустив голову, руки ее дрожали.

— Если второй раз, наказание — смерть.

— Это только в твоем клане или во всех кланах так? — спросила я у Маркоса.

— Во всех. Вампира выгнать из клана может только Глава. За какой поступок решает тоже он. Одного он может выгнать за предательство, другого за один взгляд, который ему не понравился.

— Одиночки, которые долго провели одни, без клана, становятся одичалыми, — начал Ришард. — Они становятся дикими животными.

— Но как вампир может одичать, не живя в клане? А общение с людьми? — не поняла я.

— Если собаку выгнать на улицу, которая прожила с тобой ни один год, то со временем она одичает.

— Это я поняла, — перебила я Риша. — Я не понимаю вот что: одиночка может общаться с людьми и тогда он не одичает. Так?

— Вампир одичает в любом случае, если даже будет днем и ночью с людьми. Точнее, с мешками крови. Вот так вот у нас. Вампиры должны жить в кланах. Одичавшие, убивая людей, привлекают к нам ненужное внимание, я уже это говорил.

— Понятно. Второй вопрос: создатель Эрики поплатился?

— Он мертв, — ответила сама Эрика.

Я кивнула и обратилась к Маркосу.

— Третий: чего от меня хотят одичавшие?

— Одичавшие и одиночки.

— А разве одичавшие не животные, и с ними нельзя найти общий язык?

— Вот, как-то одиночки и нашли этот язык.

— Так что они хотят от меня?

— Убить тебя, что не понятно?

— И, правда, что непонятного! Что я им сделала? Хотя нет, кому из вас я дорога? Тебе, Маркос, или Ришарду? Хочу знать из-за кого этот весь сыр-бор. И хочу знать, почему я важна кому-то из вас! — во мне бушевала злость и обида.

— Узнаешь скоро, сейчас ты еще не готова, — ответил мне Ришард на все вопросы.

К чему я не готова?

— Аделина, посмотри на меня, — попросил Маркос.

Я перевела злой взгляд на него. Он посмотрел в мои глаза очень пристально.

— Наберись терпения. Скоро узнаешь.

И, правда, чего это я злюсь? Подожду, когда они мне все сами расскажут. Злость и обида ушла. Как быстро поменялось мое мнение и настроение. Я посмотрела на Маркоса.

— Четвертый вопрос: Маркос, ты можешь гипнотизировать людей?

— Могу, — легко ответил он.

— Так вот что сейчас произошло! — я, встав с кровати, подошла к Маркосу.

Встав напротив него, я уперла руку в бок.

— И на улице, в день вашего кровавого пира, ты применил ко мне гипноз. Зачем ты это сделал? Кто дал тебе право на это, а?

— Успокойся, Аделина, — засмеявшись, Маркос встал.

Мне пришлось поднять голову, чтобы смотреть в его бесстыжие глаза.

— Ты больше такого не сделаешь. Понятно? — грозно сказала я ему.