Борьба в сталинском окружении за подступы к власти в 1945-1953 годах - [2]

Разногласия, имевшиеся в руководстве СССР при определении намёток плана четвёртой пятилетки, вызывались различием представлений об основ­ных тенденциях послевоенного развития. Жданов, Вознесенский и ряд других деятелей считали, что с возвращением к миру в капиталистических странах наступит экономический кризис, усилятся межимпериалистические противоре­чия и конфликты. Это сулило ослабление угрозы СССР со стороны западных держав и позволяло отказаться от традиционной политики форсированного развития тяжёлой промышленности, остановиться на сравнительно либераль­ных вариантах плана, в большей мере опираться на экономические рычаги (цены, стоимость, кредит, прибыли) в дальнейшем развитии народного хо­зяйства. Маленков, Берия и другие не исключали способности капитализма справиться с внутренними противоречиями. С этой точки зрения послевоенная международная обстановка виделась крайне тревожной, наличие у противника атомной бомбы делало её ещё мрачнее. Отказ от дальнейшего форсированно­го развития индустриальных и оборонных отраслей и от командно-админист­ративных методов руководства экономикой исключался. Развитие событий оправдывало ожидания политических реалистов.

Соратники Сталина, занимавшие ключевые посты в партийных и государ­ственных структурах власти, были вовсе не единой и однородной командой, как могло казаться в свете показного почитания и славословий, расточавших­ся в адрес лидера. Стремясь закрепить свою власть, они в этом отношении выступали сообща, но в других — не брезговали древнейшими методами по­литической интриги. Победы и поражения в невидимой для населения страны борьбе за выход на ближайшие подступы к верховной власти позволяют раз­личать три этапа в почти восьмилетнем послевоенном сталинском руководст­ве. Рубежами между ними выступают март 1949 года и июль 1951-го.

На первом этапе (май 1945-го — март 1949-го) Сталин постарался обезо­пасить властный Олимп от возможных покушений на него со стороны наиболее влиятельных в годы войны членов ГКО и генералитета, вышедшего из войны в ореоле спасителей Отечества. Советские вооружённые силы в конце войны имели в своих рядах 12 маршалов Советского Союза, 3 главных маршала и 12 маршалов родов войск, специальных войск, 2 адмиралов флота. В авгу­сте 1944 года в Красной армии, без ВМФ, НКВД и НКГБ, насчитывалось 2952 генерала, из которых 1753 получили генеральские звания в период вой­ны. Из 183 общевойсковых командармов за время войны только один генерал Власов оказался предателем, выступившим на стороне Германии⁸.

Сразу же после войны под пристальным вниманием Сталина оказался Г. К. Жуков. 27 июня 1945 года он пригласил к себе на дачу под Москвой гос­тей на празднование Победы. Среди них были военачальники С. И. Богданов, В. В. Крюков с женой, исполнительницей русских народных песен Л. А. Рус­лановой, А. В. Горбатов, В. И. Кузнецов, В. Д. Соколовский, К. Ф. Телегин, И. И. Федюнинский, В. И. Чуйков. Продолжая праздновать победу, они вся­чески превозносили вклад в неё Жукова, говорили о нём как о победителе Германии. А на следующий день с записями разговоров был ознакомлен Ста­лин, и это стало причиной подозрительности к маршалу.

Видимо, его имел в виду Сталин, когда в разговоре с писателями 14 мая 1947 года говорил о недостатках в воспитании советского патриотизма у части советских людей. “Было преклонение перед иностранцами... Сначала немцы, потом французы, было преклонение... У военных тоже было... Сейчас стало меньше. Теперь нет, теперь и они хвосты задрали”⁹. Вероятно, речь могла ид­ти о военных, которые впадали в другую крайность, создавая преувеличенно высокое мнение о себе, чреватое необоснованными претензиями и разного рода неприятностями.

Западная пропаганда подогревала подозрения в советских верхах в отноше­нии военных, утверждая, что они выступят на ближайших выборах в Верховные Советы союзных республик с альтернативными списками кандидатов в депута­ты. Выдвижение на самые высшие посты в государстве прочили Жукову. Д. Эй­зенхауэр, командующий американскими оккупационными войсками в Европе, в своём кругу пророчил: “Мой друг Жуков будет преемником Сталина, и это от­кроет эру добрых отношений”¹⁰. Жуков оправдывал подобные ожидания самосто­ятельностью и независимостью суждений, проявлением непочтения к одному из тогдашних фаворитов Сталина, министру госбезопасности В. С. Абакумову, не особенно скрываемым желанием видеть себя на посту министра обороны.

Для компрометации Жукова было использовано “трофейное дело”¹¹ и так называемое “дело авиаторов”¹². Командующий военно-воздушными силами Советской армии, главный маршал авиации А. А. Новиков и нарком авиацион­ной промышленности А. И. Шахурин¹³ по показаниям арестованного в начале 1946 года маршала авиации А. С. Худякова были обвинены в приёме на воору­жение самолётов и моторов, имевших производственные дефекты, ведущие к большому числу катастроф. На основе сфабрикованных в ведомстве В. С. Абакумова материалов Новиков, Шахурин и пятеро их подчинённых бы­ли осуждены решением Военной коллегии Верховного суда на разные сроки лишения свободы. Тень пала и на Г. М. Маленкова и Л. П. Берию, отвечавших за работу авиационной промышленности. Во время следствия по делу были также получены показания о попытках Жукова “умалить руководящую роль в войне Верховного Главнокомандования”.