Борьба в эфире; Вечный хлеб ; Человек, потерявший лицо; Продавец воздуха ; Золотая гора ; Подводные земледельцы - [15]

— Вы, вероятно, еще больше удивитесь, — сказала Ин, — если узнаете, что мы почти не читаем книг.

— Да, это верно, — подтвердил Ли. — Мы больше пользуемся звуковой передачей.

— Но как выделить из радиопередачи то, что вам нужно? Ведь у вас одновременно должны действовать сотни радиостанций?

— Каждая радиостанция действует на своей волне, а длина этих волн теперь различается не только метрами, но и сантиметрами и даже миллиметрами. Причем мы совершенно легко выделяем нужную станцию, если даже длина волны ее отличается от волны другой станции всего в несколько миллиметров.

— И потом, — деловито заявил Цаль, — этих станций не так уж много, как вы предполагаете. Наша сеть радиостанций построена по системе поясного времени, или, иначе сказать, по градусам долготы, — одна станция на пятнадцать градусов, так как время отличается на час, считая на ваше время, через каждые пятнадцать градусов. Поэтому от западного берега Африки до восточного берега Азии у нас существует всего десять главных радиоустановок, которые и наполняют радиоволнами каждая свои пятнадцать градусов долготы от полюса до полюса. Есть, правда, еще центральные радиостанции, их радиус действия охватывает всю нашу территорию. Но мы пользуемся ими только для связи с десятью поясными.

— Ты еще не сказал о радиостанциях для передачи энергии, — добавил Ли, — но с ними я еще познакомлю вас. Да, радио внесло огромные изменения во всю общественную жизнь, изменения, о которых вы, вероятно, не смели и мечтать. Радио упразднило необходимость физического скопища людей. Это было огромным гигиеническим достижением, и в то же время радио сблизило людей в общественном смысле. Радио уничтожило не только старую школу, но и старый театр, кино. У нас нет душных, переполненных публикой кино, театральных и концертных залов, аудиторий.

— Почему бы нам не познакомить сейчас нашего гостя с театром? — предложила Ин.

— Отлично, — согласился Ли, — для этого нам не нужно бежать за билетами и тащиться на ваших ужасных трамваях.

Вторая белая стена комнаты вдруг, как по волшебству, превратилась в сцену, если только то, что я видел, можно назвать сценой. Такого художественного богатства, такой обстановки, таких сценических и световых эффектов я не только никогда не видел, но и не предполагал, что они возможны. Мелодичная музыка сопровождала игру актеров. Это был новый род искусства. Речь переходила в пение, и тогда казалось, что идет опера. Жесты и движения были естественны, но так слиты с музыкальным фоном, что это можно было бы назвать каким-то новым балетом. Свет менял свою окраску вместе с мелодией и казался светящимися звуками. Это было какое-то синтетическое искусство.

Я сидел как очарованный и был огорчен, когда экран погас.

— Вот мы и побывали в театре, — сказал Ли. — Наши театры совсем не имеют зрительного зала. У них только огромная сцена и еще большее помещение для декораций и машин. У нас только десять театров.

— По поясному времени?

— Да, тоже по поясному. Только десять трупп, но зато все они состоят из первоклассных артистов и художников. Как видите, искусство также стало достоянием всех, как наука… Неужели? Я слушаю. Восемь — Д, семь — Ц? Совершенно верно! — Обернувшись ко мне, Ли сказал: — Мой друг Вади, завзятый шахматист, сообщил мне, что он разрешил задачу, которую я задал ему.

— А где он сейчас? — спросил я.

— Все подстерегает американского шпиона, летая над Красным морем. Да, шахматы, — продолжал Ли, — неумирающая игра. Но и она уже не удовлетворяет нас. Мы исчерпали почти все возможные комбинации. Всякая новая является событием. У нас есть новые развлечения, новые виды спорта и искусства, которые, к сожалению, недоступны вам. Мы, например, испытываем настоящее эстетическое наслаждение, следя за ходом разрешения проблем высшей математики. Наши математические гении увлекают нас своим творчеством едва ли не в большей степени, чем вас увлекали ваши «божественные» тенора. В этой скромной комнате мы можем иметь все, что дает искусство, знание, жизнь. Каждый из нас может сказать: «Все вижу, все слышу, все знаю». По крайней мере, могу знать все из сокровищницы науки и видеть все, что творится в мире…

Речь Ли была прервана каким-то странным звуком, напоминавшим отдаленный фабричный гудок. Этот звук почему-то встревожил Ли, Ин и Цаля. Они сосредоточенно замолчали. В наступившей тишине прозвучал голос:

«Алло. Говорит Радиополис. Всем. Нам удалось получить радио из Америки. Рабочие восстали на заградительных радиосооружениях, захватили в свои руки береговую радиостанцию и успели нам сообщить, что, несмотря на ужасный террор, восстание разрастается. Просят о помощи. Последние слова радиотелеграммы: «Гибнем от дьявольских лучей. Помогите…» На этом радио окончилось.

Побледневший Ли поднялся.

— Несчастные. Они сожжены этими дьявольскими лучами. Больше медлить нельзя.

Обратившись к экрану, Ли сказал:

— Мы еще увидимся сегодня.

Жена и сын кивнули головами. Экран погас.

— Надо привести в боевую готовность наши силы, которые до сих пор служили мирному труду, — сказал Ли. — Летим со мной, кстати, вы посмотрите наши силовые установки.