Борьба у престола - [23]

– Огня и водки, – коротко приказал незнакомец.

С этими словами, видя нерешимость хозяина, он отстегнул от пояса под кафтаном небольшую сумку и, вынув из нее, бросил на стол три новеньких серебряных рубля с изображением покойного императора. Лицо хозяина прояснилось. Он крикнул дворнику, и через минуту на столе появился штоф, рыба и загорелись сальные свечи.

Незнакомец посмотрел в свою сумку. Вынул из нее еще несколько золотых монет и письмо, запечатанное большой красной восковой печатью. Подержав несколько мгновений в руках письмо с написанным на немецком языке адресом, словно удостоверясь в целости этого письма, он бережно положил его в сумку и, налив стакан водки, обратился к хозяину.

Блеск золотых монет, лежавших на столе, ослеплял хозяина. Жадно, как собака, ждущая подачки, он стоял около стола и смотрел в рот богатому гостю.

– Есть путь на Клин помимо Черной Грязи?

В голове хозяина живо промелькнуло соображение, что его временный постоялец боится дозоров, о которых он уже знал, хотя и не понимал, зачем они выставлены. Пристально глядя на золотые монеты, он ответил, слегка усмехаясь:

– Еще бы, как не быть.

– И лошади есть? – продолжал незнакомец.

– Орлы! – ответил хозяин, причмокнув губами. Незнакомец кинул ему золотой.

– Это пока, – сказал он. – Снаряжай пароконные сани.

Хозяин, поймав на лету монету и низко поклонившись, выбежал на двор. Незнакомец выпил водки, закусил и, облокотившись на стол, задумался. До него донесся стук раскрываемых дверей конюшни, топот лошадей и голоса. После долгой ходьбы по морозу и выпитой водки он, видимо, чувствовал усталость и его одолевала дрема. Через несколько мгновений голова его упала на стол, и он забылся. Внезапно он был разбужен громким стуком в ворота, собачьим лаем и криками во дворе. В одно мгновение незнакомец был на ногах, ощупал за пазухой пистолеты и сумочку, нахлобучил шапку и выскочил на двор. Какой‑то человек, в высоких сапогах, в цветном кафтане, перетянутом ремнем, в остроконечной бараньей шапке, с плеткой в руке, стоял посреди двора и неистово кричал на хозяина:

– Я покажу тебе, чертов кум, как это ты не дашь мне лошадей! Не хочешь добром – силком возьму. Не хотел золота – плети попробуешь…

Он замахнулся на хозяина плетью. Хозяин поспешно отскочил…

– Лошади заказанные! – крикнул он.

– Ладно, ладно, – ответил человек с плеткой, – отворяй ворота. Посмотрим, кто помешает мне.

– А помешаю тебе я, мил человек, – громко произнес первый незнакомец, вдруг выступая вперед.

Второй на миг опешил, а хозяин ободрился. Первый внушал ему больше доверия, так как уже успел дать ему золотой, а второй только сулил.

– А кто ты такой? – спросил, опомнившись, второй незнакомец.

– А такой, – ответил первый, вынимая пистолет и наводя его на своего собеседника. – А теперь, – грозно прибавил он, – клянусь тебе Богом, что я разобью тебе голову, ежели не будешь слушаться меня.

Второй запустил руку за пазуху и нащупал рукоять охотничьего ножа. Нож – плохая защита от пистолета. Он кинул вокруг себя злобный взгляд попавшего в западню зверя и отрывисто спросил;

– Что ж ты хочешь?

– А вот пойдем в горницу, там и потолкуем, – ответил первый. – Что‑то морозно тут. Ну, живей, поворачивайся, – добавил он, – да не вздумай чего. Ей – ей, всажу пулю.

Второй молча повернулся и направился в дом; первый с поднятым пистолетом следовал за ним. Войдя в горницу, первый сел у стола, положив перед собой оба пистолета, и указал второму место на лавке против себя. Хозяин и дворник с любопытством наблюдали эту сцену. Но первый незнакомец властным жестом руки выслал их из комнаты. Когда, они вышли, он обратился к своему пленнику.

– Ну, теперь потолкуем, – произнес он, – а вот и подкрепись.

Не сводя с него глаз, он налил ему стакан водки и подвинул хлеб и рыбу.

– Подкрепись, – повторил он, – зла тебе не желаю, вижу, что ты по чужому приказу делаешь. Эти слова, видимо, успокоили пленника.

– Но, – продолжал первый, – дело первее всего. Тут, брат, как истинный Бог, головы могу решиться. Тут уж сам знаешь, коли что, твоей головы не пожалею.

В его тоне слышалась такая железная решимость, что сердце пленника упало. В чьи руки он попал? Он вздрогнул и глухим голосом тихо сказал:

– Коли ты от князя Долгорукого аль Голицына – стреляй разом. Легче так сразу подохнуть, чем калечиться на дыбе…

Его голос прервался, во рту пересохло. Он с жадностью схватил стакан водки и залпом выпил.

Несколько мгновений первый пристально смотрел на него, но, видя его непритворный ужас, вдруг громко, весело, почти дружелюбно рассмеялся.

– Эге, приятель, – воскликнул он, – так мы идем, кажись, по одной дорожке. А я, признаться сказать, думал, что это ты от Верховного тайного совета. Тут бы тебе и крышка, – он усмехнулся. – Сам знаешь, своя рубашка ближе к телу. Видно, и ты знаешь распоряжение‑то их?

Второй кивнул головой.

– Еще бы, – произнес он, – предупрежден был, на что иду. Объявлено в Москве: смертная казнь, кто тайно, без Верховного совета, из Москвы выйдет, а допрежь смертной казни допрос… Брр… – закончил он.

– То‑то оно и есть, – отозвался первый. – Значит, у нас с тобой одни вороги. Ну а теперь, добрый молодец, скажи, кто ты такой?