Борьба с тенью - [3]

Чувство индивидуальной слабости, связанное, конечно, с небытием, было компенсировано дотоле невиданной жаждой власти. Это был мятеж бессилия, ненасытное стремление к тому, что «нельзя». Такими окольными путями бессознательное заставляет человека осознать себя. К сожалению, в сфере сознательного мышления индивида отсутствовали ценности, которые бы могли помочь ему понять и интегрировать реакцию, когда она достигала сознания. Высшие интеллектуальные авторитеты не проповедовали ничего, кроме материализма. Церкви были явно не способны справиться с новой ситуацией; им оставалось только выражать протест, что не особенно помогало. Так лавина продолжала нарастать в Германии и произвела на свет лидера, избранного в качестве инструмента для окончательного разрушения нации. Но какими же были его истинные цели? Он мечтал о «новом порядке». Мы можем допустить грубую ошибку, если предположим, что он на самом деле не намеревался создать международный порядок определенного рода. Напротив, в глубине его существа руководили силы порядка, вступившие в свои права начиная с того момента, когда желания и жадность полностью овладели его сознанием. Гитлер был представителем «нового порядка», и в этом подлинная причина того, что почти каждый немец поддался его влиянию. Немцы жаждали порядка, но они допустили фатальную ошибку, избрав своим лидером главную жертву беспорядка и неконтролируемых желаний. Их личностное отношение не претерпело изменений: точно так же, как они жаждали власти, они жаждали порядка. Как и остальной мир, они не понимали, в чем заключается значение Гитлера, не понимали, что он символизировал нечто, имеющееся в каждом индивиде. Он был наиболее чудовищной персонификацией всех низменных человеческих проявлений. Он был совершенно неспособной, неадаптивной, безответственной и психопатической личностью, наполненной пустыми, детскими фантазиями, но одаренной острой интуицией беспризорника или крысы. Он представлял тень, низшую сторону личности каждого, в ошеломляющих масштабах, и это была другая причина, по которой за ним последовали. Что они могли сделать? В Гитлере каждый немец должен был увидеть свою собственную тень, наибольшую для себя опасность. Осознать свою тень и научится управляться с ней — участь всех людей. Но как можно было ждать от немцев этого, когда никто в мире еще не мог понять эту простую истину? Мир никогда не добьется порядка, пока эту истину не признают все. Время от времени мы развлекаем себя нахождением внешних и вторичных причин, по которым этого нельзя достигнуть, хотя хорошо знаем, что объективные условия сильно зависят от того, как мы их воспринимаем. Если, например, всем швейцарским французам придет в голову, что все швейцарские немцы — исчадия ада, мы в результате получим страшнейшую гражданскую воину в Швейцарии, и мы так же немедленно найдем экономические причины того, что эта война неизбежна. Что ж — мы этого, конечно, не допустим, потому что получили свои урок более четырехсот лет назад. Мы пришли к выводу, что лучше избегать внешних войн, — это позволило нам вернуться домой и забрать с собой весь сор. В Швейцарии мы создали «совершенную демократию», при которой наши воинственные инстинкты выливаются в форму домашней ругани, именуемую «политическая жизнь». Мы бьемся друг с другом в пределах законности и конституции, и мы склонны думать о демократии, как о перманентном состоянии умеренной гражданской воины. Наша мирная внешняя политика просто служит заслоном, защищающим домашние ссоры от постороннего вмешательства Таким образом, мы добились успеха, однако до конечной цели еще далеко. У нас все еще есть враги во плоти, и мы еще не обратили внутрь наши политические разногласия. Мы все еще работаем под воздействием нездорового заблуждения, будто мы находимся в мире с самими собой. Но даже наша национальная, умеренная гражданская война быстро придет к концу, если каждый сможет увидеть собственную тень и начать единственно стоящую борьбу: борьбу против могучей власти тени. У нас в Швейцарии довольно сносный социальный порядок, потому что мы воюем между собой. Наш порядок был бы совершенным, если бы каждый обратил свою агрессивность внутрь себя, внутрь собственной психики. К сожалению, наше религиозное образование не позволяет нам сделать это своими фальшивыми обещаниями немедленного внутреннего мира. Мир может в конце концов придти, но только когда победа и поражение потеряют свое значение. Что имел в виду наш Господь, когда сказал: «Не мир пришел я принести, но меч»?

Насколько мы способны создать истинную демократию — условную внутреннюю войну, коллективную или же индивидуальную — настолько мы осознаем, делаем реальными факторы порядка, потому что дальше можно жить только лишь при условии наличия порядка. При демократии вы просто не можете позволить себе подвергнуться всеусложняющему влиянию внешних факторов. Как вы можете нормально вести гражданскую войну, когда вас атакуют извне? Когда вы в серьезном разногласии с самим собой, вам приятны дружественные вам люди, как вероятно сочувствующие вашему состоянию, и в этом отношении вы расположены к гостеприимству и дружеским чувствам. Но вы вежливо стараетесь избегать людей, пытающихся помочь избавить вас от трудностей. Мы, психологи, путем длительного и болезненного опыта, хорошо усвоили, что когда человека избавляют от его комплексов, он лишается своих лучших ресурсов. Ему можно помочь, лишь поставив в известность о них, для того, чтобы начался внутренний конфликт. В этом случае комплекс становится фокусом жизни. Все, что исчезает из вашего психологического арсенала, способно принять личину враждебного соседа, который неизбежно вызовет ваш гнев и сделает агрессивным. Без сомнения, лучше знать, что ваш худший враг находится близко, прямо в вашем сердце. Человеческие воинственные инстинкты неискоренимы — поэтому состояние совершенного мира немыслимо. Более того, мир страшен, потому что порождает войну. Истинная демократия есть высший психологический институт, который воспринимает человеческую природу такой, какова она есть, и допускает необходимость конфликта внутри национальных границ.