Отказ последовал вежливый, но решительный.
Фердинанд начал военные действия. Он решился захватить сады и рощи, крайне благоприятствовавшие вылазкам.
Сиди-Селим понял опасность, грозившую Басе, если бы Испанцы завладели садами и рощами, и вывел против них свою пехоту.
— Солдаты! — сказал он им, становясь во главе их, — помните, мы сражаемся за нашу жизнь и свободу, за жизнь и свободу наших семейств. Будем надеяться твердо на помощь Аллаха, силу нашего оружия и нашего духа. Вперед!
Мавры огласили воздух воинственными криками и бросились вперед. В садах и рощах произошла отчаянная битва. Мавры хорошо знали местность: беседки и дачи, столь им знакомые, прикрывали их, но Испанцы не уступали. То не было сражение, а ожесточенные схватки небольших отрядов и поединки. Во многих местах побеждали Испанцы, в других — Мавры; преследуя одни других, они врезывались в другие, сильнейшие вражьи отряды. Никто не мог принять главного начальства, ибо в аллеях, кустах, рощах и беседках солдаты сражались отделенные одни от других. Дома, беседки, загородные башни были сожжены, крики победителей и побежденных, стоны раненых раздавались всюду в дыму и пламени пожаров. Испанские рыцари плутали в лабиринте рощ, садов и аллей и не знали, куда идти и где искать исхода. Фердинанд, глядевший издали на битву, послал подкрепление; оно подоспело вовремя; Мавры были выбиты из садов и рощ и отступили к крепостным рвам и палисадам. Магомет сделал вылазку, но наступившие сумерки помешали ему выгнать Испанцев из садов.
Солнце взошло и осветило своими яркими лучами печальную картину разрушения; сады, башни, дачи, павильоны лежали грудой развалин и дымились в угасавшем пламени; каналы и ручьи, окрашенные кровию, текли багровые и мутные. Земля, смоченная кровью, поднялась глыбами, растоптанная копытами лошадей и следами ног сражавшихся; множество трупов убитых Мавров и Испанцев покрывало ее: кустарники, цветы, трава были помяты, растерзаны и втоптаны в грязь и кровь. У подножия развесистого дерева лежало тело дон Хуана Лары, молодого человека, всеми любимого. Он женился недавно, и шарф, вышитый молодою его женой, красавицей, прижал к груди, истекая кровью. Близ него погиб и маврский рыцарь, любимый и уважаемый Редун Сельфарха, известие о смерти которого было встречено воплями отчаяния в Басе. Много других рыцарей погибло с обеих сторон, и поутру Фердинанд, не надеявшийся удержать за собою сады и рощи, поспешно отступил и решился снять осаду, щадя своих рыцарей и солдат. Но когда армия узнала об этом намерении, она просила его настоятельно переменить постыдное для нее решение. Король колебался и прибег за советом к своей умной и нежно любимой супруге, королеве Изабелле. Королева отвечала, что ей неприлично решать то, что должны решать военачальники и король, но что она обязуется, если осада продолжится, прислать новое войско, съестных припасов в изобилии и все, в чем могла бы нуждаться армия. Ответ королевы обрадовал всех. Король решился продолжать осаду Басы.
На другой день палатки испанского лагеря были сняты, и войско удалилось. Сиди-Селим и с ним весь город обрадовался, не сомневаясь в том, что Фердинанд отказывается от трудной задачи взять Басу, — но радость их была кратковременна. Фердинанд разделил свое войско на две части; одну часть его, под предводительством маркиза Кадикского, поставил с артиллерией на склоне гор, а другую часть его, под собственным начальством, позади садов, которые, несмотря на сопротивление Мавров, вырубил. Высокие, толстоголовые, старые, часто засаженные, крепкие, как сталь, деревья не поддавались топору; в продолжение целого дня 4.000 человек не могли расчистить более десяти шагов, подвергаясь беспрестанно нападениям Мавров, которые хорошо понимали, что рощи составляют один из надежнейших оплотов их города.
Наконец, через шесть недель, усилия Испанцев увенчались успехом; гордость и красота Басы — лимонные, померанцевые, миндальные и финиковые рощи пали и обнажили подходы к крепости. Тогда Испанцы поспешили вырыть рвы и устроить палисады, соединить свои лагери траншеей и отвести от Басы с гор текущую в изобилии воду. Оставался один фонтан, особенно любезный жителям Басы; он находился позади города, у подножия горы. Испанцы хотели овладеть и им, но Мавры вышли ночью и так укрепили и окопали этот для них драгоценный фонтан, что Испанцы отказались овладеть им.
Осада Басы затянулась; в испанском лагере однообразие жизни сильно утомляло рыцарей; многие из них роптали, предпочитая опаснейшие предприятия бездействию у стен крепости, почти неприступной.
— Благородные рыцари, — сказал им однажды старый житель гор, знавший все тропинки и ущелья, — если вы презираете опасность, то я могу провести вас туда, где вы добудете громкую славу и богатую добычу. Если вы хладнокровны и разумны, то под глазами самого Эль-Сагала мы похитим его стада и богатства.
Рыцари с восторгом, собрав охотников, отправились через горы, по непроходимым и почти никому неизвестным тропам, и внезапно появились близ самого Кадикса, разорили и ограбили деревни, забрали в плен жителей, опустошили поля и увели за собою стада. Эль-Сагал, узнав об этом, послал за ними погоню. Испанцы взбирались на крутую гору, когда увидели в клубах пыли стремившихся за ними Мавров; они дрогнули и намеревались бросить стада и бежать, когда рыцари с негодованием упрекнули их в трусости и приказали знаменосцу выступить вперед, но он, объятый страхом, не двигался с места. Тогда капитан испанской гвардии Эрнандо-дель-Пульгар сорвал с себя фуляровый платок, который носил по моде Андалузии на шее, навязал его на пику, поднял ее кверху и воскликнул:
