Бонташ - [17]

Она меня спросила, что слышно с теми снимками, которые я делал в Коростышеве. Я сказал, что фотокарточки я сделал, но они случайно испортились из-за плохого закрепителя. Мы дошли до угла Прорезной. "Но я сделаю другие, думаю, что они получатся хорошо. Я принесу их для вас Эмилии Львовне." И вежливо попрощавшись, я пошёл вниз по Прорезной.

И когда, спустя несколько недель, должны были пересечься наши дороги на аллеях парка Шевченко, М., опустив голову, начала что-то искать на ходу в своём портфеле с металлической табличкой в углу.

Начались занятия в институте. Времени было достаточно, я занимался волейболом, ходил в тельняшке, короткие волосы зачёсывал "ёршиком", и вообще имел довольно оригинальный вид, так как вдобавок отпускал (т.е. не брил) усы и бакенбарды.

Учебные дела шли прекрасно. Ни у кого не было лучших конспектов. Я один на весь поток решал труднейшие задачи по динамике, о чём и сейчас вспоминаю с гордостью.

С начала семестра я был привлечён на работу в институтской многотиражной газете в качестве заведующего художественным отделом.

Из зимней сессии я вышел чистым отличником.

2 сентября 1950 года.

Я вижу, что мой дневник – давно уже не дневник, а какие-то странные мемуары. Но я ничего не могу поделать, разве только бросить его писать… Но может быть, я теперь войду в колею.

О занятиях второй половины прошлого учебного года нельзя рассказать ничего интересного. Мои волейбольные успехи были обычные – я всегда один из лучших среди худших, везде и во всём, за что ни берусь.

Потом мы поехали в лагеря. Отправили все вторые курсы. На лагеря ушёл почти весь июль.

А первого августа я был уже в Одессе. Погода была несолнечная, и я после лагерного одичания набросился на книги. Было немного скучно, нельзя было купаться, и в доме отдыха не предвиделось подходящей компании. Но потом погода поправилась, и стало вполне хорошо: до обеда я был на пляже, а после полудника играл в волейбол через сетку.

В доме отдыха устраивались танцы, но я был только зрителем.Так и проходили дни.

8 сентября.

Ещё в первый солнечный день, на пляже возле нашего (я и пара ребят из дома отдыха) лагеря я обратил внимание на одну девушку; она вышла из воды, подошла к своим вещам, вынула небрежно прикрытые часы на металлическом браслете, затем, надев их, деловито сняла резиновую шапочку и легла на солнце, закрыв глаза дымчатыми очками. Лицом прямо вверх, ничем и никем не интересуясь. Через определённое время садится, снимает очки, часы и начинает долго прилаживать шапочку, намереваясь повторить процедуру.

Светлые волосы и тёмные глаза. А может быть, это только кажется на ярком солнце. У неё чуть надменное выражение лица. Очень хорошие дымчатые очки. Небрежность к часам. Книга "Армянские новеллы". Поцарапаны левое колено, бедро, локоть. Царапины старые. На обеих ногах по мозолю (тесные туфли?).

Она очень заметна: чёрный купальник с жёлтыми полосами на боках, единственный на пляже.

Следующий день. Пляж, как обычно, переполнен, полотенца и одеяла лежат тесными рядами. С ней, повернувшись на бок, разговаривает сосед, белокурый мужчина. У неё голос высокий, и она говорит так, что чуть похоже, будто щебечет. Как она с ним приветливо разговаривает!

Валяясь после обеда на своей кровати, я думаю, что надо быть смелым, таким, как все. Ты ещё не научился жить? Вспомни, как в лагерях ты считал счастьем посидеть лишнюю секунду в воняющей испражнениями траншее, под палящим солнцем, в пыли и колючках – лишь бы побольше передышка! А помнишь, как усталый взвод на марше подтягивался и брал ногу, если мимо шла сельская девка в тесной юбке? И все с суровыми лицами проходили по дороге, мужественно сжав ремни запыленных карабинов и автоматов… А ты киснешь здесь, в знойной курортной обстановке!

Я под солнцем никогда не лежу на месте, всегда хожу или вообще двигаюсь – привычка, рождённая на днепровском пляже, я думаю, одинаковая у всех киевлян. Но я всё время вижу её. Одна. Каждый день. Весь путь – в воду и обратно. В воде отплывёт от берега, затем обратно – и сразу же выходит.

Какая-то дама привела к ней девушку, знакомит. Она весело садится: "Вот хорошо! А то мне одной здесь так скучно. Будем знакомы, меня зовут Люда…"

Они теперь всё время вдвоём.

Нет, завтра я должен к ним подойти, как бы невзначай.

Назавтра я к ним не подошёл.

Однажды мы с Фимой (сосед по комнате) решили покататься на лодке. Взяли лодку, Фима подхватил пару "девочек", и мы отправились. Распределение сил логичное – Фима занят двойным флиртом, а я гребу.

Час на исходе. Мы возвращаемся к пляжу. Метрах в ста тридцати от берега из воды торчат пять рельсов – здесь уже с головой. И за один из них держится она (так часто делали плавающие сюда). И мне обязательно понадобилось провести лодку между этими сваями – другого пути к берегу на всём море найти было невозможно. Оглядываясь вперёд, я начал медленно проводить лодку. Была изрядная волна, проход – не шире трёх метров. Она молча смотрела на лодку. И я вдруг сказал:

– Вы ещё никогда так далеко не отплывали.

– Да, я теперь не могу доплыть обратно.

– Ухватитесь за корму лодки, мы вас доставим к берегу.