Бонсай - [41]

Были вечера, когда я не позволял себе звонить по 0039. И все равно ночью, между двумя и тремя часами, злой дух тянул меня к телефону. Я не мог уснуть, не услышав их сладострастных голосов. Один из них пригласил меня к себе домой в Вэльбю. Не в силах устоять перед соблазном, я взял такси и обнаружил там, куда приехал, маленького старичка в купальном халате, с коричневыми от табака губами, кривившимися в нечто, когда-то бывшее улыбкой. Вся квартира провоняла кошачьей мочой. Старик поднял руку для приветствия. В усталом, смиренном жесте на слабом суставе повисла в воздухе кисть. Печальные глаза впивались в меня словно стрелы. Я не мог поверить, что юный свежий голос принадлежал этому старцу. Это, наверное, обман! Здесь есть еще кто-то. Юноша, песней сирены выманивший меня в ночь.

Я ударил старика, чтобы он признал свой обман. Он закричал звонким голосом юноши. Это себя я ударил в образе старика. Я в ужасе бежал. В страхе перед самим собой. Боялся, что весь сценарий был порождением моей больной фантазии. Что я не в своем уме. Бежал от него, словно встретил призрак из могилы, мой собственный призрак. Больше я не звонил по 0039. Я достиг абсолютного нуля. Утратил чувство жизни. Больше не принадлежал миру живых.

Девочка моя, ты же всегда говорила, что при такой жизни мне не дожить до старости. Ты раскусила меня. Не знаю, от кого у тебя пророческий дар. Предполагаю, что от мамы. Она ведьма, хоть и пытается это скрыть. Я горжусь тобой. Горжусь, что ты моя дочь. Что ты создала семью и ждешь второго ребенка. Дай потрогать твой животик, детка. Лучший подарок, который ты можешь мне преподнести, — это рожать детей. Чем больше, тем лучше. Я хотел бы видеть, как они растут. Видеть, как ты процветаешь в роли матери. Тебе нужен богатый муж, испанский аристократ, который давал бы тебе все, на что ты укажешь пальцем. Это я не чтобы покритиковать твоего голодранца-учителя. Просто желаю тебе самого лучшего. Пусть у тебя будет все то, что я не смог тебе дать. Не плачь обо мне. Утри свои слезы.

Теперь я спокойнее отношусь к теневым сторонам своей натуры. Лет через сто все забудется, разве не так говорят? Я знаю о жизни меньше, чем знал в семнадцать лет. Я знаю лишь, что ничего не знаю. Ничего не понимаю. Менее всего я понимаю себя. Нет, сидите. Не уходите. А, да, окошко приоткройте немного. Воздух здесь, и правда, не очень. Но я привык. Совсем не обязательно бежать к окну вдвоем, и одна справится. Идите сюда, садитесь. Я хочу сказать что-то важное. Я не хочу, чтобы вы кому-нибудь рассказывали — в том числе моей старенькой маме, — чем я болен. Это такое унижение. Можно сказать, что у меня лейкемия. Звучит красивее. И к тому же не совсем ложь. Давайте назовем это неполной правдой. Лейкемия ведь тоже может быть следствием. Любые формы рака могут всплыть в кильватере. Эта болезнь прямо взывает к фантазии. Не делай такое испуганное лицо, малыш. Знаю, тебе тяжело. Постоянные секреты, столько лет… Но эту последнюю тайну я прошу тебя уважить. Нет, не трогай меня. Это невыносимо, пока я так выгляжу. Похож на привидение. Дай мне немного времени. И я снова стану собой. Ты от меня так быстро не отделаешься. Я силен как бык.

Представь, что как-то хмурым днем мы рука об руку идем по пляжу. Сердито рокочет море. Мы собираем красивые камушки и ракушки. Камушки красные и черные, с маленькими блестящими кристалликами. Мы довольны. Камушки и ракушки — весь наш багаж. Небо над нами возвышается черным ступенчатым слоем облаков. Над горизонтом проходит светлая полоска неба. Облака сжимают полоску, пока она не становится светящейся шелковой лентой, а под конец — блестящей серебряной нитью.

Дни, годы лежат перед нами подобно бесконечной цветущей лозе. Мы — дети вечности. Ты красива. Твои волосы, грудь. Печальные глаза. Ты такая тихая. Живешь в мире, отличном от мира реального. Что это за мир? Почему ты никогда не бывала довольна? Не отвечай. Я знаю ответ: потому что я мужчина, который не любит женщин. Я наслаждаюсь женщинами. Но не вожделею их. Тут ты права. Я не хочу играть роль мужа. По крайней мере, в течение продолжительного времени. Вечерок или два — нормально. Я даже удовольствие от этого могу получить. Я хорошо играю эту роль. Пока не начинаю скучать. Невыносимы и я сам, и женщина. Она становится глупой и пошлой. Наши отношения начинают походить на пародию. Не хочу жить фальшивой жизнью. Хочу быть честным. Быть верным себе. Что это значит? Что я дошел до точки, где нет места компромиссам. Хочу вкусно есть, окружить себя роскошью и красотой. Не надо мне напоминать о том, что дальше однокомнатной квартиры я не продвинулся. Ты всегда умела испортить радость. Загоняешь меня в депрессию. Да, я должен тебе деньги. Ты их получишь, когда мои дела снова пойдут в гору. Какого черта они отменили залоговые ссуды! Помнишь, в молодости мы заложили все твое конфирмационное серебро и мою дорогую гитару. Я даже не успел к ней притронуться. Вначале нам было хорошо вместе. Тебе, может, и не было хорошо, а мне было.

Не хочу больше об этом говорить. Будет, как я сказал. У меня лейкемия. Лейкемия — чистая и эстетическая болезнь. Худеешь, бледнеешь, фактически розовеешь. Я читал потрясающе интересную диссертацию о том, что шансы выздоровления от лейкемии — пятьдесят на пятьдесят. Не думаю, что это не важно. Раз я выбрал лейкемию, мне нужно быть в курсе того, что собой представляет болезнь. Ради правдоподобия. Нет, тебе ничего читать не нужно. Можешь меня спросить, если есть какие-то сомнения. Я довольно хорошо разбираюсь в этом вопросе. Да, да. Двойная жизнь, ложь до самого конца. Может, хватит копаться в прошлом, вместо того чтобы смотреть вперед? И к тому же поздно что-то менять. Я лучше потрачу время на что-нибудь утешительное. Да, мы говорим о моем времени. После меня можете делать, что хотите.