Bonjour, Nicolas! - [12]

— Я знаю, где можно выпить самого вкусного на свете чаю.

Самый вкусный на свете чай заваривала кухарка Зинаида Ильинична, безраздельно правившая на его кухне в квартире на семнадцатой линии, которую он занимал с тех пор, как окончил университет.

Спустя чуть более получаса актриса бродила по квартире месье Авершина, с любопытством рассматривая каждую мелочь, которых было здесь предостаточно. Первой мыслью, поразившей Клэр, когда Николя провел ее в комнату, была мысль о том, что ей здесь нравится. Так же, как нравится и хозяин квартиры. Поэтому вторая мысль о том, что, наверное, это неприлично — приезжать поздним вечером в дом к одинокому мужчине, а месье магистр определенно был одиноким, судя по его квартире, была отброшена за ненадобностью.

— Кажется, я не понравилась вашей домоправительнице, — обернулась она к Николя и рассмеялась.

— Это кухарка, — отозвался он. — Подождите, я сейчас.

Подмигнул ей и снова метнулся на кухню. Собственно, только этим он и занимался последние несколько минут — носился по квартире. Сперва, словно заикающийся школяр под осуждающим взглядом Зинаиды Ильиничны, просил как можно скорее подать чаю в малую гостиную. А ведь он, собственно, впервые в жизни привел сюда женщину этак поздним вечером. Потом спохватился и кинулся просить еще чего-то на ужин. Потом стал думать о том, не лучше ли было пригласить гостью в большую гостиную, где уже нарядили елку. Теперь же он влетел на кухню с новым вопросом:

— Зинаида Ильинична, а комната Вари готова?

— Смотря к чему, — хмуро отозвалась кухарка.

Справедливости ради, Зинаида Ильинична была самым главным человеком в этой квартире, состоявшей из четырех спален, кабинета, библиотеки, столовой, и двух гостиных — большой и малой.

— Зинаида Ильинична, — протянул он. — Время позднее, мадемуазель наверняка скоро попросится спать.

— Ну-ну.

— Не в службу, а в дружбу, покуда нет Гапы, посмотрите, чтобы у мадемуазель все было в комнате, что нужно.

Гапа, горничная, ночевать всегда уходила домой. Большого количества слуг Николай не держал. Они не были ему нужны.

После он вернулся в малую гостиную и легко выдохнул, увидев Клэр, будто боялся, что она куда-нибудь да делась, пока он решал все свои очень важные вопросы.

— Сейчас будет чай, — бросил он с порога. — Как ваше горло?

— Горло по-прежнему болит. Но мадам Кора разрешила мне не участвовать в завтрашнем спектакле. И велела лечиться.

Она еще прошлась по комнате и, подойдя к дивану, сняла ботинки и с ногами забралась на него, с удовольствием откинувшись на высокую спинку.

— Значит, будем лечиться, — с улыбкой ответил Николай, торопливо соображая, как бы перевезти ее вещи в свою квартиру — наверняка багажа у Клэр немного.

Зинаида Ильинична принесла поднос с чаем и бисквитами. Расставила чашки, блюдца и вазочки с вареньем на белоснежную кружевную скатерть на маленьком столике возле дивана. Поминутно бросала взгляд на гостью хозяина. А в конце вынесла вердикт:

— Красивая. Уж получше ваших мумий.

— Спасибо на добром слове, — засмеялся магистр истории.

— Вопрос только, что она сделала с волосами. В жизни не видала такого цвета у порядочной девушки!

С этими словами Зинаида Ильинична покинула гостиную, а Николай бросился разливать чай по чашкам.

— Что она сказала? — кивнула Клэр вслед вышедшей кухарке и с загоревшимися глазами потянулась за бисквитом.

— Она сочла вас вполне подходящей кандидатурой для одной роли, — ответил Николай. — Вам с молоком или с лимоном?

— С лимоном, — отозвалась она. — Ваша кухарка разбирается в театральных постановках?

— Самое главное — она разбирается в жизни. Сахару сколько?

— Два кусочка, — Клэр облизала пальцы и взяла еще один бисквит. — Повезло вам с кухаркой!

— Да я по жизни довольно везуч. Мне повезло жить с вами в соседних нумерах в Москве и танцевать вальс-бостон в ресторации. Повезло прийти именно сегодня в Аквариум, а не завтра, когда вы уже не играли бы. Повезло, что вы заговорили со мной после нашего пренеприятного инцидента. И если мы с вами сегодня окончательно не разболеемся, то я определенно буду считать себя счастливейшим человеком.

Клэр отвлеклась от поглощения бисквита.

— И вы всерьез полагаете, — удивленно спросила она Николя, — что этого довольно для счастья?

— Эллины отождествляли счастье с судьбой человека под покровительством богов. Если судить с этой точки зрения, то сегодня боги к нам благоволят. Потому да, довольно.

— По-моему, ваши эллины большие глупцы. Все и всегда зависит только от человека. Богам наплевать на всех нас.

— Прекрасно! — засмеялся Николай. — Мысль, достойная Аристотеля.

Чай был им забыт. Саднящее горло тоже. Он наблюдал за удивительной девчонкой, с ногами сидевшей на его диване и жующей который уже по счету бисквит. Сестра Варя, конечно, ужаснулась бы. Отец от души бы посмеялся, а мать всенепременно слегла бы… на пару часов. А потом полюбила бы ее, как дочь. Как много «бы»! В этот момент ему ужасно захотелось избавиться от всех этих «бы», чтобы все стало по-настоящему.

Он встал с кресла, подошел к углу комнаты, где стоял на тумбочке огромный граммофон, и поставил первую попавшуюся пластинку. Заиграла Испанская рапсодия Равеля. «Варино», — улыбнулся Николай и повернулся к Клэр.