Бомбардир - [16]

– Да так же, как и сюда – повозка не моя, знакомый купец помог, мы на ней только до Клязьмы, там у меня большая лодка, на ней быстрее будет до Нижнего добраться, чем по Оке, чуть не вдвое короче. Только, если согласен, не медли, доставить тебя быстро – моя задача, вылечи только!

Ну что же, надо помочь, не всякий из Нижнего осенней распутицей поедет даже из-за сына. Я поднялся наверх, объяснил Насте, что уезжаю в Нижний Новгород к больному, собрал сумку с инструментами, сунул туда две бутылки водки, оделся потеплее, за пояс воткнул, прикрыв плащом, два пистолета, поцеловал жену и Мишеньку.

В столовой уже стоял одетый по-дорожному Сидор.

– Мне с тобой ехать али здесь оставаться?

Я вопросительно поглядел на купца. Он отрицательно покачал головой:

– Места нет ни в повозке, ни в лодке, а дорога тяжелая. Люди у меня надежные, и туда и назад доставят в целости, не беспокойся.

Я отдал Сидору последние указания, и мы вышли. Пока купец был у меня, лошади успели отдохнуть, к тому же сметливый Иван распорядился их покормить. Мы уселись в тесный возок и тронулись. Возок хоть и был крытый, но кое-где протекал и от холода не спасал вовсе. Часа через два я почувствовал, что замерзаю, достал из сумки водку, отхлебнул сам и дал глотнуть попутчику. Купец хорошо приложился к бутылке, довольно покряхтел.

– А хороша у тебя водка! Ежели все с сыном в порядке будет, то я дело с тобой налажу. Мои корабли в Москву часто ходят, товар возят, обратно и водку будут брать.

Полбутылки он выпил точно, причем без закуски. Правда, ведь и досталось ему больше, чем мне. Я из теплого дома вышел, сухой и сытый, а он не отдохнул и получаса, не обсох: когда выходили из дома, я обратил внимание, что за Алтуфием тянутся мокрые следы. После выпитого стало несколько теплее; возок трясло и раскачивало, лошади месили грязь копытами. Еще часа через два мы остановились. Купец выглянул наружу.

– Приехали, выходи, лекарь.

На берегу реки, у одинокой избушки, стояла лодка с небольшой мачтой. Людей вокруг видно не было, но стоило нам выйти, как на голос купца из домишки высыпала дюжина здоровых мужиков. Все дружно поклонились купцу, один подхватил мою сумку, и мы устремились к лодке. Было темно, только луна, временами выглядывая из-за туч, скудно освещала местность. Гребцы скоро расселись, разобрав весла, купец сел на корме за рулевого, мне дали место на носу. Лодка отошла от берега, и гребцы погнали ее вниз по реке. Клязьма здесь была довольно широкой, и лодка быстро шла прямо посередине реки.

Как купец в темноте угадывал повороты, ухитряясь задавать гребцам темп, для меня осталось загадкой. Должен сказать, что ни до, ни после я не видел, чтобы лодку гнали с такой скоростью. Спины гребцов мощно сгибались и разгибались, даже под одеждой можно было угадать бугры мышц, от разогретых тел поднимался легкий парок.

Незаметно я задремал и очнулся лишь тогда, когда ход лодки изменился: оказывается, подул попутный ветер и подняли парус. Гребцы, сложив весла на борта, отдыхали, утирая пот. Рассвело. Один из гребцов – видимо, старший – вытащил сумку и передал всем по куску хлеба с салом. Мы подкрепились, а я еще и отхлебнул водки из бутылки. Мужикам было жарко от работы, а мне зябко в неподвижности. Места, чтобы размять руки и ноги, просто не было. Я и так был удивлен, когда увидел, сколько гребцов на лодке: под веслами мы шли, как под парусами с хорошим попутным ветром. Передохнув, мужики снова взялись за весла, правда, пока ветер надувал парус, сильно не напрягались.

Мы шли без остановок уже десять часов. По берегам слева и справа мелькали маленькие деревушки, купец иногда что-то говорил старшему гребцу. Наконец остановились у маленького деревенского причала, где болталась еще пара лодок. Все дружно сошли на берег, купец подвел меня к костерку, над которым дымился котел с уже готовым кулешом, вкусно пахло горячим варевом. Нам дали по полной миске, и мы уселись на лежащее рядом бревно. Гребцы ушли в деревню, откуда вскоре явилась другая группа. Когда мы доели, свежие гребцы уселись в лодку, и гонка продолжилась.

Я мысленно подивился хватке и организованности купца. Так четко все организовал – горячий обед, гребцов, как будто имел сотовый телефон. Для средневековой Руси такая четкость и организованность была диковиной, и мне у него не грех было поучиться.

После горячего обеда разморило. Я закутался потеплее и задремал. Когда стало смеркаться, мы снова вышли на берег рядом с деревенькой. Снова ужин у костра, смена гребцов – и мы опять погнали. Купец все время сидел на руле – железный он, что ли? Я из дома вышел отдохнувший, в лодке уже вздремнул, а он все время бодрствует да еще и работает. Таким образом, меняя гребцов и успевая только поесть и сбегать в кусты по нужде, мы за двое суток добрались до Нижнего. По-моему, для водного пути это был рекорд.

На городской пристани нас уже ждал экипаж, и не успели мы расположиться, как кучер погнал с места в карьер. Через полчаса мы уже были у дома купца. Территория усадьбы была невелика, так как находилась она недалеко от центра, но сам дом оказался огромен – из камня, в два этажа, с колоннами у парадного входа. Не мешкая, мы прошли в одну из комнат. В просторной, устланной персидскими коврами горнице на широкой кровати лежал молодой человек. Стоял густой запах гноя. Похоже, дела плохи. Я поздоровался – в комнате были несколько домочадцев – и попросил всех, кроме Алтуфия, выйти. Откинув одеяло, увидел фиолетово-багровую ногу. Из раны чуть выше голеностопного сустава сочилась сукровица с гноем. Икра была распухшей, при надавливании на нее из раны потек желто-зеленый гной. В лучшем случае – флегмона, при абсцессе был бы ограниченный очаг, здесь же четких границ гнойника не определялось. На ощупь парень был горячим, сознание спутанное. Я повернулся к Алтуфию.