Большой полёт крылатого коня - [51]
Большевистский план "окончательного разложения Церкви" руками обновленцев провалился: еретики заработали только презрение православного народа. И тогда Церковь начали брать измором. Быстро раскручивался маховик репрессий: духовенство гноили в ссылках, лагерях и на каторге, сроки заточения все увеличивались - сначала два, три года, потом "шестерки", потом пошли "восьмерки" и "десятки". Через мясорубку заточений прошло практически все православное духовенство: священнослужителей время от времени арестовывали по соответствующим "спискам" и "распорядкам"; случаи, когда бы пастырь не имел бы в биографии "лагерной строчки", уникальны. Расчет был на то, что даже выжившие в лагерях будут нравственно сломлены. Но большинство вернувшихся из заточения священников вновь приступало к своему пастырскому служению.
Богоборческий режим долго выжидал, пока ослабеет и вымрет старшее верующее поколение, одурманивая молодежь пропагандой безбожия. Он готовился к часу, когда можно будет уничтожить Церковь при равнодушном молчании народа. В момент объявления "безбожной пятилетки" богоборцам несомненно казалось, что такой час настал. Ведь к 1941 году на свободе оставалось всего четыре православных епископа. Однако антихристово "планирование" было сорвано, по Промыслу Божию, началом войны с гитлеровской Германией.
Видный религиозный философ, протоиерей Сергий Булгаков писал: "Гитлеризм, как религиозное явление, есть ещё более отрицательное даже, чем воинствующий атеизм большевизма. Он более глубоко отравляет душу народную, чем большевизм, поскольку последний есть удушающее насилие, первый есть некоторое зачатие духовное, но зачатие в антихристианском язычестве". Тогда всем казалось, что фашизм представлял собою бульшую угрозу человечеству, чем большевизм. Потому даже в безбожном большевистском СССР как православное, так и мусульманское духовенство сразу же заняло антифашистскую позицию. А правительство, испуганное страшной военной угрозой, было вынуждено воззвать к религиозным чувствам народа - из уст Сталина впервые прозвучало церковное обращение: "братья и сестры".
В битве с гитлеризмом народы СССР проявили массовый героизм, - в их числе и туркмены, как свойственно этому народу, блистали воинской доблестью. Явные чудеса Божии, свидетелями которых стало множество людей на фронтах и в тылу, привели к вере новое, "военное" поколение.
Необходимость в некой объединяющей народ истинной идее, укрепляющей патриотизм, заставила власти ещё в годы войны ослабить атеистический пресс. Православные и мусульманские общины начали признаваться официально. Верующим были возвращены некоторые здания храмов и мечетей, а в отдельных случаях новые такие здания - взамен уничтоженных - даже строились за счет государства.
В 1944 году Православная Церковь привела к покаянию главаря туркменистанских обновленцев, лжемитрополита Анатолия Синицына, после чего в Туркменистане начали воссоздаваться православные приходы. Однако уцелевшие здания старинных храмов их "новые владельцы" крайне неохотно и далеко не всегда возвращали Церкви. По большей части верующие получали какой-нибудь домишко "под храм", а потом уже на свои небогатые средства должны были обустраивать и благоукрашать дом Божий.
Многие величественные храмы Туркменистана вообще были взорваны или снесены богоборческим режимом. Потому неудивительно, что один из скромнейших храмов старинного Ашхабада - Свято-Никольский кладбищенский, например, - стал громко именоваться "собором".
Создававшиеся в конце 1940-х - начале 1950-х годов храмы часто напоминали "времянки" периода основания епархии. Но в них во множестве молился, наслаждался Богослужениями и Таинствами православный народ.
Большевистскими репрессиями было уничтожено большинство духовенства: при восстановлении церковной жизни епархии России страдали от острейшей нужды в пастырях. Однако в Средней Азии положение оказалось иным: этот край был местом ссылки духовенства. Восстановитель Среднеазиатской епархии, епископ Гурий (Егоров), впоследствии - митрополит Ленинградский, имел возможность строжайшего отбора: абсолютное большинство (37 из 42) включенных им в клир священников являлось исповедниками Христовыми, как и сам архипастырь, претерпевшими за веру, познавшими заключение в лагерях. Лишь в редчайших случаях к служению допускались покаявшиеся обновленцы. Несомненно искренним было покаяние одного из них, протоиерея Алексия Микулина. Его стремление искупить тягчайший грех отпадения от Православия в ересь засвидетельствовано не только ревностным трудом на благо возрождающейся православной епархии, но и редким мужеством, проявленным во время страшного Ашхабадского землетрясения 1948 года. Стихийным бедствием были до основания разрушены Свято-Никольский собор и домики священников: настоятель храма о. Алексий Микулин едва успел выбраться из разрушенного здания. По описанию очевидцев: "Железная крыша собора лежала на груде кирпичей. Протоиерей Микулин проявил мужество, бодрый дух, терпение и самопожертвование. Несмотря на болезненность и пожилой возраст (70 лет), он, не щадя себя, с первого часа отдал все свои силы и время на молитву с верующими и заботу о них; совершал панихиды, утешал, причащал, не ожидая и не требуя вознаграждения. Первые дни он не имел на себе никакой верхней одежды, кроме старого подрясника и поврежденной обуви. С опасностью для жизни диакон и уборщица проникли в развалины храма и достали все необходимое для Богослужения, и о. Алексий Микулин в течение многих дней без отдыха обслуживал верующих, проводя без крова холодные ночи, буквально не имея где главу приклонить. В первое воскресение после катастрофы протоиерей Микулин уже совершал Божественную Литургию, за которой присутствовало 1000 человек и было 60 причастников. Его энергией и настойчивостью был сооружен рядом с развалинами церкви дом для общественных служб с алтарем, солеей, иконостасом; построены крещальня, просфорня и сторожка". К чести тогдашних властей Туркменистана нужно отметить, что они оказали православным помощь при строительстве нового дома Божия взамен разрушенного. (Этот скромный храм и поныне служит в Ашхабаде соборным. Но уже появилась и реальная надежда, что столица Туркменистана в недалеком будущем украсится собором, достойным былой славы ашхабадского церковного зодчества.)
«Ты несомненно найдешь, что самые близкие по любви к мусульманам те, которые говорят: «Мы – христиане!» (Коран. Сура 5 «Трапеза», аят 85/82)«Здесь нет различия между Иудеем и Еллином, потому что один Господь у всех, богатый для всех, призывающих Его». (Рим. 10:12)Книга Архиепископа Ташкентского и Среднеазиатского Владимира (Икима) уникальна потому, что впервые столь высокопоставленный иерарх Православной Церкви дает свое видение проблем мусульманских народов, размышляя о сути и роли ислама в современном геополитическом контексте.
Книга митрополита Омского и Таврического Владимира (Икима) «Слова на двунадесятые и великие праздники» является органичным дополнением его цикла богослужебных проповедей на Евангельские и Апостольские чтения на каждый день под названием «Вечное сокровище» и содержит в себе проповеди на темы важнейших праздников церковного года, а также по некоторым иным особым поводам (юбилеи Патриархов, Новый год) – всего 74 Слова. В этих проповедях святоотеческая экзегеза совмещается с современной духовно-нравственной проблематикой и историей Русской Церкви XX–XXI веков, преломляясь через личный многолетний опыт архипастырского служения автора.
Что же означает понятие женщина-фараон? Каким образом стал возможен подобный феномен? В результате каких событий женщина могла занять египетский престол в качестве владыки верхнего и Нижнего Египта, а значит, обладать безграничной властью? Нужно ли рассматривать подобное явление как нечто совершенно эксклюзивное и воспринимать его как каприз, случайность хода истории или это проявление законного права женщин, реализованное лишь немногими из них? В книге затронут не только кульминационный момент прихода женщины к власти, но и то, благодаря чему стало возможным подобное изменение в ее судьбе, как долго этим женщинам удавалось удержаться на престоле, что думали об этом сами египтяне, и не являлось ли наличие женщины-фараона противоречием давним законам и традициям.
От издателя Очевидным достоинством этой книги является высокая степень достоверности анализа ряда важнейших событий двух войн - Первой мировой и Великой Отечественной, основанного на данных историко-архивных документов. На примере 227-го пехотного Епифанского полка (1914-1917 гг.) приводятся подлинные документы о порядке прохождения службы в царской армии, дисциплинарной практике, оформлении очередных званий, наград, ранений и пр. Учитывая, что история Великой Отечественной войны, к сожаления, до сих пор в значительной степени малодостоверна, автор, отбросив идеологические подгонки, искажения и мифы партаппарата советского периода, сумел объективно, на основе архивных документов, проанализировать такие заметные события Великой Отечественной войны, как: Нарофоминский прорыв немцев, гибель командарма-33 М.Г.Ефремова, Ржевско-Вяземские операции (в том числе "Марс"), Курская битва и Прохоровское сражение, ошибки при штурме Зееловских высот и проведении всей Берлинской операции, причины неоправданно огромных безвозвратных потерь армии.
“Последнему поколению иностранных журналистов в СССР повезло больше предшественников, — пишет Дэвид Ремник в книге “Могила Ленина” (1993 г.). — Мы стали свидетелями триумфальных событий в веке, полном трагедий. Более того, мы могли описывать эти события, говорить с их участниками, знаменитыми и рядовыми, почти не боясь ненароком испортить кому-то жизнь”. Так Ремник вспоминает о времени, проведенном в Советском Союзе и России в 1988–1991 гг. в качестве московского корреспондента The Washington Post. В книге, посвященной краху огромной империи и насыщенной разнообразными документальными свидетельствами, он прежде всего всматривается в людей и создает живые портреты участников переломных событий — консерваторов, защитников режима и борцов с ним, диссидентов, либералов, демократических активистов.
Книга посвящена деятельности императора Николая II в канун и в ходе событий Февральской революции 1917 г. На конкретных примерах дан анализ состояния политической системы Российской империи и русской армии перед Февралем, показан процесс созревания предпосылок переворота, прослеживается реакция царя на захват власти оппозиционными и революционными силами, подробно рассмотрены обстоятельства отречения Николая II от престола и крушения монархической государственности в России.Книга предназначена для специалистов и всех интересующихся политической историей России.
К трехсотлетию воссоединения Украины с Россией.
В книгу выдающегося русского ученого с мировым именем, врача, общественного деятеля, публициста, писателя, участника русско-японской, Великой (Первой мировой) войн, члена Особой комиссии при Главнокомандующем Вооруженными силами Юга России по расследованию злодеяний большевиков Н. В. Краинского (1869-1951) вошли его воспоминания, основанные на дневниковых записях. Лишь однажды изданная в Белграде (без указания года), книга уже давно стала библиографической редкостью.Это одно из самых правдивых и объективных описаний трагического отрывка истории России (1917-1920).Кроме того, в «Приложение» вошли статьи, которые имеют и остросовременное звучание.