Большой, маленький - [16]

Стог сена. Дринквотер сел на широкий диван в длинном, освещенном офисе Мауса и уставился на цветные фотографии дворцов, парков и вилл, которые он построил. Он смотрел на них и думал: стог сена. Это напоминало ему самый непрочный домик, выстроенный из соломы, из сказки «Три поросенка». У него должно быть надежное место, где бы он мог спрятаться от преследования волка. Ему было тридцать девять лет.

Вскоре его партнер Маус обнаружил, что он, проведя несколько месяцев за чертежной доской, работая над эскизами торгового дома, совершенно не продвинулся ни на шаг. Просиживая над чертежами, он на самом деле час за часом рисовал крошечные домики со странным внутренним расположением. Его на время отправили за границу для отдыха.

Странное расположение… У дорожки, которая вела от ворот к входной двери с окошечком наверху, он увидел садовое украшение — белый шар, окруженный ржавыми железными прутьями. Некоторые прутья сломались и валялись на дорожке, едва видные из травы. Он толкнул калитку и она открылась, жалобно скрипнув не смазанными петлями. Внутри дома мелькнул свет и когда он, пройдя по заросшей травой дорожке, приблизился к дому, его окликнули.

ЭТО БЫЛ ОН

— Тебя сюда не звали, — сказал доктор Брэймбл (а это был именно он). — Это ты, Фред? Мне придется повесить замок на калитку, если люди не научатся себя вести.

— Я не Фред.

Его акцент заставил доктора Брэймбла замолчать и призадуматься. Он поднял повыше лампу.

— Кто вы?

— Просто путешественник. Я сбился с пути, у вас не телефона?

— Конечно, нет.

— Я не собираюсь вторгаться в ваш дом.

— Осторожнее, там стоит старая модель планетной системы, но она проржавела и почти разрушилась. Вы можете поранить ноги. Вы американец?

— Да.

— Ну, ну, входите.

Девушка исчезла.

НЕПРОХОДИМЫЕ ДЕБРИ

Два года спустя Джон Дринквотер с сонным видом сидел в жарких комнатах городского теософского общества. Он никогда бы не мог подумать, что перипетии жизни приведут его именно сюда, но это было не так. План проведения курса лекций различными известными людьми был уже составлен и среди медиумов и мистиков, ожидающих решения общества, Дринквотер обнаружил имя доктора Теодора Брэймбла, который собирался говорить о существовании малых миров внутри больших. Как только он прочитал это имя, перед его внутренним взором сразу же возникла девушка на яблоне и призрачный огонек свечи в ее руках. В чем дело? Он снова увидел, как она входит в сумрачную столовую — викарий так и не счел нужным ее представить, руководствуясь какими-то своими правилами. Он только кивнул и отодвинул в сторону стопку книг в мягких переплетах и груду бумаг, перевязанных голубой лентой, освобождая на столе место для чайных чашек и треснутой тарелки с копченой рыбой. Все это девушка принесла и поставила на стол, не поднимая глаз. Она могла быть дочерью или служанкой, или пленницей, или экономкой. Идеи доктора Брэймбла были достаточно странными, даже порой маниакальными и очень ярко выраженными.

— Видите ли, Парацельс по мнению… — сказал он и остановился, чтобы раскурить трубку.

В это время Дринквотер ухитрился спросить его:

— Молодая леди ваша дочь?

Брэймбл оглянулся и посмотрел назад, как будто Дринквотер обнаружил кого-то из членов его семьи, о которых он не знал; затем он кивнул, соглашаясь, и продолжил свою мысль:

— Парацельс, знаете ли…

Она внесла красный и белый портвейн и когда вино было выпито, доктор Брэймбл, разговорившись, стал рассказывать о своих неприятностях: как его изгнали с кафедры за то, что он знал правду и говорил ее, как они теперь окружили его дом и издеваются над ним, как они привязывают банки к хвосту его собаки — бедного, ни в чем не повинного существа. Она принесла еще виски и бренди и, наконец, он, перестав стесняться, спросил, как ее зовут.

— Виалетта, — ответила девушка, не поднимая на него глаз. Когда доктор Барнейбл наконец указал ему его постель Дринквотер его уже почти не слушал. До него долетали лишь отдельные слова из того, что говорил доктор Брэймбл.

— Дома сделаны из домов, расположенных внутри домов, сделанных из времени, — он с удивлением обнаружил, что говорит вслух. Незадолго до рассвета он проснулся от того, что ему приснилось доброе лицо доктора Брэймбла и от ощущения, что у него пересохло в горле. Когда он потянулся к кувшину, стоявшему в изголовье, из-под него выполз потревоженный паук. Все еще находясь во власти своего сна, Дринквотер остановился у окна, прижимая к щеке прохладный фарфор. Он посмотрел на клубящийся между небрежно подстриженными деревьями утренний туман и наблюдал, как пролетают последние светлячки. Потом он увидел, как она возвращается из амбара — босая, в своем светлом платье, с ведром молока в каждой руке. Несмотря на то, что она переступала очень осторожно, при каждом ее шаге на землю падали белые молочные капли. И в этот момент он отчетливо представил себе, как он возьмется за строительство дома, который спустя год и несколько месяцев станет домом в Эджвуде.

И сейчас здесь, в Нью-Йорке перед ним было имя той, кого, как он думал, он никогда не увидит. Он подписал лежавшие перед ним бумаги.