Большой Кыш - [75]

— Ну и что там дальше было в твоем сне?

Слюня в эту минуту смотрел вдаль и видел, как над рощей поднялась стая галдящего воронья и, покружив над холмом, убралась в сторону Большой Тени. А одна ворона, сделав резкий разворот, отделилась от стаи и, низко планируя, полетела к западному склону. На вороне что-то краснело.

«Эта разбойница стащила у кого-то из наших красную жилетку. Точно такая у нашего Бу, — промелькнуло у Слюни в голове. — Очень хорошо, что мы его крепко-накрепко заперли в хижинке. Там он в безопасности». Кыш мысленно похвалил себя за предусмотрительность и продолжил:

— Именно эти Сяпины гульсии и спасли меня от неминуемой смерти. В моем сне у них, у гульсий, был зверский аппетит. И питались они исключительно медведками и немного воронами. В общем, увидели их медведки, струсили и стали совещаться, как им быть, а тут, откуда ни возьмись, Ась с ведерком. Говорит так вкрадчиво, так проникновенно, аж сердце защемило: «Дежиншекция! А ну, медведищи, кто шледующий?» Ну, тут мы с медведками ка-ак сиганули врассыпную, кто куда! Проснулся утром… Умом понимаю: хороший был сон, а за Бу на душе вдруг стало тревожно-тревожно…

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ Воришка

Подлое мародерство Люли.

Строгое, но справедливое яйцовое привидение!

Тайное оружие.

Сурок впадает в спячку.

Пока все остальные кыши Маленькой Тени воевали за правое дело, Люля подло крал. Одно дело ругать Бяку. Это легко. Но другое дело поступать хорошо самому. Это трудно.

Итак, Люля тайно пробрался в домик Сяпы и решил там кое-чем поживиться. Такого в Маленькой Тени еще не случалось.

Если говорить начистоту, воришке было немного не по себе. Не то чтобы стыдно, а чуть-чуть неловко. Но сладкое предчувствие наживы победило. Он решился.

Трудно сказать, для чего Люле понадобились Сяпины изобретения. Он и сам не знал толком. Захотелось иметь чего-то МНОГО! Против этого устоять трудно. Не каждый сможет.

В задумчивости воришка обошел Сяпин дом, прикидывая, как унести награбленное. Люля не боялся, что его кто-либо застанет на месте преступления, так как знал точно, что домик пуст. Во всяком случае ему так казалось. Утика отправилась с Дысем дежурить на южный склон. Сяпа ушлепал в Большую Тень. А про то, что кышечка приютила на время Ася, он и не знал вовсе. Да, старик был здесь: он подремывал на чердаке, раскинувшись на удобном матрасике, набитом сушеной мятой.

Все Сяпины изобретения до Люлиного прихода стояли на своих местах: на полках, этажерках и сундуках. Оттуда они перекочевали в две безразмерные Люлины кошелки. К камнешвырялке — предмету давней жгучей Люлиной зависти, — стоящей на приколе под калиновым кустом, была привязана крепкая веревка для удобства транспортировки. Люля чуть- чуть посокрушался, что все подчистую украсть никак не удастся. Как, скажите на милость, вынести из домика печь с поддувом или водоотвод? Но потом покорно проглотил эту маленькую ложечку дегтя и отдался пьянящему чувству обладания. В общем, кража заняла не более получаса. За это короткое время Люля превратился из простого пакостника в гнусного грабителя. Перемена не в лучшую сторону, не правда ли?

Покинув Сяпин дом с двумя кошелками краденого и камнешвырялкой на буксире, Люля, потея и отдуваясь, двинулся в сторону ручья, в брошенный Фуфой и Утикой домик, где он недавно обосновался. О последствиях своего поступка Люля не задумывался: будь что будет. Но в изворотливой головенке уже медленно зрел план обмена технических ценностей на еду.

Когда усталый воришка был почти у цели, откуда-то сверху раздалось деликатное покашливание. И тоненький голосок сказал ласково-участливым тоном:

— Без кота мышам раздолье.

— Что это? Кто это? — испуганно завертел головой воришка.

— Хорошо нагребешь — домой не унесешь, — опять сказал тот же самый голосок. — Смотри не надорвись, толстый предводитель жаб Люля. Грабить своих — тяжкое дело, как бы грыжу не нажить. Не заботишься ты о своем здоровье, пакостник! Ой не заботишься! Ну ничего, теперь я о нем позабочусь.

Люля обернулся и обомлел. На нижней ветке его собственного дерева сидело и тихо раскачивалось яйцовое привидение. Его ушки слегка вздрагивали, когда ветка пружинисто шла вниз. Это подрагивание маленьких ушек отчего-то повергло Люлю в тихий ужас.

«Застукали. Это мне с лап не сойдет. Надо было красть ночью. Правда, для привидения что день, что ночь — все едино», — запаниковал Люля, и хвостик его поник.

— Что мне будет за мой плохой поступок? Ты меня заберешь с собой на луну? — замирая от страха, спросил он.

— Чем луна-то провинилась? Там только тебя не хватало. Кышьи души готовятся к возрождению, и тут, здрасьте, — Люля! Нет уж, мы с тобой здесь разберемся! — строго сказало привидение.

— Отпусти! — взмолился Люля. — Обещаю, больше не буду! Чтоб мне облысеть, чтоб мне хвост отморозило, чтоб у меня усы обвисли! — не переставая клялся воришка.

— Ну, это само собой, — презрительно шмыгнуло носом привидение. — Если не исправишься, и шкурка облысеет, и усы обвиснут, и окрас испортится: станешь не розовый, а грязно-зеленый. Уж я позабочусь.

Люля похолодел от ужаса.

— Чего изволите приказать? — подобострастно вытянулся в струнку воришка.