Большой город - [28]

Ласка, молодая лисичка, неодобрительно оглянулась на Джулепа. Мех у Ласки был светлый, кремово-рыжий, а глаза разные – один зелёный, другой золотистый. Пахла она, как воздух после грозы.

– У меня больше нет хозяина, – сказал О-370. – Я жил на Ферме.

Джулеп расхохотался.

– Лисы не живут на фермах. Фермы – это где водятся куры и овцы. Как бы ты вообще научился говорить по-лисьи?

О-370 склонил голову набок.

– Ну, я же… лиса.

– С вислыми-то ушами и собачьими украшениями? – усмехнулся Джулеп. – Не-а. Ты шавка, яснее ясного.

Лисы подошли к невысокой насыпи. Олео с трудом карабкался за остальными вверх, потом вниз – рыхлая земля так и норовила проглотить его лапы. Это правда: дикие лисы отличались от лис на Ферме. Рыжий цвет на их шубках был не таким ярким. Уши у них были жёсткие и заострённые. Узкие глаза светились золотистыми щепками, а клыки торчали острые, как шипы.

Но ведь это не значит, что О-370 похож на Гризлера… нет ведь?

У него в горле нарастало рычание:

– И никакая я, к бреху, не шавка!

Джулеп презрительно засмеялся.

– От кого это ты услышал такое слово? От бабушки?

У О-370 поникли уши.

– Ручной, – обронил Джулеп и с лёгкостью ускакал вперёд.

Низко опустив голову, О-370 ковылял позади. Любая драка с Н-211 всегда заканчивалась смехом.

Лисы добрались до конца ям и прошли мимо странных машин, которые напоминали грузовик Фермера, только больше размером. Железо на них покрылось по краям ржавчиной, а колёса были связаны вместе – видимо, чтобы ползать, как гусеницы. Перед собой они держали огромные зубастые ковши.

У Джулепа вырвался тяжёлый вздох:

– Так он ни разу и не схватился с трактором.

Ласка отвернулась от машин и зашмыгала носом.

И только тогда О-370 сообразил, что не хватает одного лисёныша.

– Эй, а куда подевался ваш друг? – крикнул он, снова пытаясь их догнать. – Тот, который запер меня там, в клетке?

Джулеп и Ласка уставились в землю прямо перед собой.

– Ой, – грустно произнёс О-370. – А я потерял двоюродного брата. Там, на Ферме. Его звали…

Кто-то сердито зарычал, и не успел О-370 понять, что происходит, как Дасти, лисица, которая шла впереди всех, подскочила к нему и прижала нос к его носу. Рот у неё ощерился, выставив напоказ единственный клык, а рана на щеке растянулась в искажённую гневом гримасу.

– Плевать нам, откуда ты взялся, – сказала она тихо и грозно, пригвоздив его взглядом узких золотистых глаз. – Плевать нам, что случилось с тобой в прошлом. Нам важно только одно: как ты можешь помочь нам выжить.

О-370 пытался справиться с дрожью в бровях и отчаянно желал, чтобы перед ним появилась какая-нибудь сетка и оградила его от страшной лисицы.

– Лисы умирают, – говорила Дасти. – А кто выживает, тот усваивает урок и шагает дальше. И не жалуется.

С этими словами она отвернулась и взмахнула рыжим, как ржавое железо, хвостом.

– Поверить не могу, что мы Стерлинга променяли на шавку, – пробурчал Джулеп.

Они с Лаской бросились догонять Дасти.

У О-370 пересохло во рту. Когда Дасти не дала ему произнести имя Н-211, оно стало комом в горле. О-370 шёл следом за лисами и пытался сглотнуть его, этот ком, снова и снова. За этим занятием он по крайней мере перестал задыхаться.

Край света наконец закончился у подножия бетонного склона. Дикие лисы с лёгкостью поскакали вверх, а О-370 еле тащился следом – лапы на каждом шагу соскальзывали назад.

Дасти с лисёнышами добежали до вершины склона, и свет над их шубками стал другим.

Ласка кивнула в сторону:

– А мы разве не идём в старую нору?

– Пусть Олео сначала проявит себя, – ответила Дасти.

О-370 не понимал ничего вокруг, но то, что поджидало его на вершине склона, было таким ярким, что светились даже облака. Какой-то мощный звук сотрясал воздух, да так громко, что у О-370 завибрировали усы. Он наконец добрался до вершины на своих скользких лапах, но то, что он увидел, чуть не заставило его кувыркнуться вниз.

Его ошеломлённому взгляду явились ослепительные огни и гигантские высоченные тени. Он поморгал глазами, чтобы разглядеть получше. Перед его глазами оказались сотни каких-то сооружений. Некоторые возвышались, точно утёсы из одного лишь стекла, другие торчали, как разъедаемые плесенью пни. А из самой гущи всего этого раздавался непрерывный вой, эхом раскатывался по улицам и убегал далеко в ночь.

О-370 повернулся мордой к умиротворяющей темноте. Ему хотелось стереть из глаз пятна, оставленные слепящими огнями, выдернуть из ушей оглушительный рёв.

– Говоришь, что ты не собака? – спросила его Дасти. – Докажи.

Дасти, Ласка и Джулеп пошагали в сторону Города. О-370 уставился им вслед. Сердце отчаянно колотилось. Лапы болели. В желудке пусто. Надо бы выспаться. Он обернулся и посмотрел с бетонного склона вниз, туда, где за много миль отсюда – так много, что и счёта им не было, – оставалась Ферма. Не может он поджать хвост и убежать. Надо, надо, чтобы дикие лисы выжили.

О-370 сделал шаг к Городу. Ему показалось, будто он падает.

2

ЛИСЫ ДОБРАЛИСЬ ДО первых сооружений Города, приземистых и стоящих на расстоянии друг от друга. Держась тёмных мест, лисы летели по тротуарам с лёгкостью ветерка, крались тихими переулками, подальше от суеты машин. Рыжий мех то вспыхивал ярким огнём на фоне серых кирпичей, то исчезал за ближайшей картонной коробкой, за ближайшим мусорным баком.