Большое путешествие - [10]
У бедняги Белчера разболелась нога – заражение крови, – и на корабле ему день ото дня становилось хуже, потому что он не хотел полежать. То и дело проявляется сыпь, как когда-то у Арчи. Мне очень жаль Белчера. Сегодня мы едем кататься на автомобиле с какими-то важными промышленниками. Мне очень нравится, что здесь так солнечно.
Агата занимается серфингом в Муизенберге.
Я отправила тебе телеграмму и спустя час получила твою. Я очень рада, что у вас все хорошо. Напишу мистеру Ротерхэму, чтобы он купил мне еще китайских облигаций. Они мне нравятся!
Путешествие складывается замечательно. Единственное, что меня беспокоит: говорят, что на Цейлон отсюда нет парохода, они все идут в Бомбей. Будет очень жалко, если нам не удастся там побывать.
Агата и Эшби.
Это письмо для всех, так что пошли его Панки. Передавай привет ей, Джеймсу и поцелуй моего любимого Котенка. Привет старине Монти. Обнимаю тебя, родная. Следующей почтой пришлю фотографии и открытки. Я еще не вполне освоилась с “Короной”, как ты можешь заметить, но это все же лучше, чем мой почерк! Будь здорова, мамочка. Я по тебе очень скучаю.
С любовью,
Агата
Си-Пойнт.
Среда, 8 февраля
Утром Белчер прочитал нам длинную лекцию. Начал с того, что его доктор настаивает: Белчеру ни в коем случае нельзя возражать или перечить, поскольку у него чересчур высокое давление и любое сильное волнение может его убить – а это катастрофа для миссии, поскольку ни у кого, кроме него, нет ни крупицы административных способностей. Поэтому совершенно необходимо, чтобы другие члены совета миссии внесли свою лепту: прикрыли своего начальника и сами общались с Фезерстоном. Если же им вздумается его убить, то он, Белчер, полагает, что весь цивилизованный мир будет только благодарен!
Агата у бассейна. Си-Пойнт.
Мистер Хайам утром побывал в холодильных камерах и, вернувшись, строго-настрого запретил нам отныне есть мясо в Южной Африке! Рыба здесь просто несъедобная, а Белчер в ярких красках описал, что кафры делают с фруктами, так что, похоже, мы обречены на голодную смерть.
Днем Хайамы отправились в гости к друзьям. И слава богу. Миссис Х. очень добра и мила, но глупа невероятно. Иногда я даже не знаю, о чем с ней говорить.
Интерьер Гроот-Шуур.
Мемориал Родса.
Арчи в мемориале Родса.
Статуя “Физическая сила”. Мемориал Родса.
Белчер взял машину, и мы втроем с Арчи съездили в Гроот-Шуур, дом Родса[19], где останавливается Сматс, будучи в Кейптауне. Обошли всю резиденцию. Там очень красиво, стоят высокие голландские гардеробы и буфеты, а стены обшиты тиком. Огромная ванная комната выложена мрамором, а сама ванна вырублена из цельного гранита, но камень слишком темный и оттого смотрится блекло. В саду на склоне растут прекрасные гортензии, но сейчас они уже отцвели. Потом мы прошли к мемориалу Родса. Белчер хотел сфотографировать львов и предложил чернокожему смотрителю денег: если он заставит льва повернуть голову – шиллинг, если войдет в клетку ко льву – два шиллинга, если сядет ко льву на спину – десять шиллингов (причем вперед). Смотритель с презрением ответил, что ухаживает за птицами, а ко львам никакого отношения не имеет!
Четверг, [9 февраля]
Сегодня пасмурно и холодно. Хайамы рады, а я скучаю по жаре. Мы с Сильвией и военно-морским атташе (Эшби) ездили в Муизенберг. Прилив и отлогий берег. Я не удосужилась приподнять конец доски, и она зарылась в песок, пребольно ткнув меня в живот! Я тут же возненавидела серфинг! Но вскоре все прошло. Эшби неплохо справился для первого раза. Сильвия не купалась, потому что после моря кожа липкая. Сфотографировала нас, когда мы вышли из воды и встали, “опершись на доски”. Тут к нам неожиданно подскочил какой-то молодой человек, приподнял шляпу, спросил у меня: “Вы позволите?”, и не успела я слова сказать, как он ловко “щелкнул” меня, пробормотал: “Большое спасибо” – и был таков!
После обеда на часок приехал Арчи и очень злился, что никак не может толком прокатиться! Было ужасно смешно смотреть, как он изо всех сил старается поймать волну, а они знай себе бегут мимо него!
Вечером нас принимали в ратуше мэр и миссис Гардинер, мы слушали в их ложе чудесный концерт. Вендт – один из лучших дирижеров, которых мне доводилось видеть.
Верный Фезерстон (которого Белчер упорно называет Везерслэбом) вернулся вместе с нами. Нам было шепотом строго-настрого велено не покидать фойе и не предлагать подняться в гостиную – быть может, так Фезерстон быстрее уйдет. Но Везерслэб с довольным видом тянул содовую и то и дело указывал на какого-нибудь почтенного джентльмена, прибавляя каждый раз: “Видите такого-то? Это сэр Генри Имярек. Богат, но человек так себе, второй сорт. Вы бы и внимания на него не обратили”. Члены миссии один за другим уходили спать, провожаемые убийственными взглядами Белчера, который приказывал ни в коем случае не оставлять его наедине с Фезерстоном. Напоследок я услышала, как Фезерстон говорит: “Видите человека, который сидит за вами?” Бел.: “Нет, у меня на затылке нет глаз”. Ф. (нимало не смутившись): “Это помощник губернатора. Он вам непременно понравится. Я вас сейчас познакомлю”. Бел.: “Ни в коем случае. Я не хочу сегодня ни с кем знакомиться, будь то люди первого, второго или третьего сорта!” Ф. (сочувственно): “Вы, наверно, сыты по горло местной публикой”. Не удивлюсь, если завтра выяснится, что: а) в саду нашли труп Фезерстона или б) Белчера хватил апоплексический удар!
