Большие воды - [12]

В коконе крыльев Иблиса девочка не услышала ритмичного глухого топота: это огромный лев мчался к ним по пустыне, а приблизившись – взревел. Иалит и Иблис дружно повернулись и увидели: лев взметнулся на задние лапы, как перед этим ящерица, и прыгнул в небо – огромное желто-коричневое тело с бежевыми крыльями, окаймленными золотом; крылья развернулись во всю мощь, а огромные янтарные глаза вспыхнули.

Иблис тут же освободил Иалит из объятий крыльев и спрятал их за спиной.

– К чему это неуместное вмешательство, Ариэль?

– Я же говорил, чтобы ты оставил Иалит в покое!

– А тебе-то что? Дочери человеческие ничего не значат для серафимов. – Иблис улыбнулся Иалит и нежно погладил ее по блестящим волосам.

– Ничего? – прозвучал негромкий голос Ариэля.

– Ничего, серафим. Нефилим может войти к дочери человеческой. Нефилим понимает, что такое наслаждение. – Он коснулся пальцем губ Иалит. – Я научу тебя, моя сладкая. Думаю, тебе понравится то, что я могу тебе дать. А теперь я вверяю тебя нежному попечению Ариэля. Но мы еще встретимся. – Иблис отвернулся от них к пустыне, и тело нефилима перетекло в облик драконоящерицы. Гигантская ящерица умчалась во тьму.

– Ариэль, как это так? – вырвалось у Иалит. – Мне показалось, что я вижу на скале тебя. Я была уверена, что это ты, и я позвала, а это оказался вовсе не ты, а Иблис.

– Нефилимы – мастера подражания. Он хотел, чтобы ты решила, что это я. Умоляю тебя, дитя, будь осторожна!

В глазах девушки светилось беспокойство.

– Он был очень добр ко мне.

Ариэль взял Иалит за подбородок и заглянул ей в глаза, ясные и все еще детские:

– Кто же не будет добр к тебе? Куда ты шла?

– Домой. Я относила дедушке Ламеху ночную лампу. Но, Ариэль, там, в шатре дедушки Ламеха очень странный молодой великан! Его привел туда Иафет. Он ужасно обгорел на солнце. Он точно не из здешних мест. Он говорит, что никакой он не великан, но я никогда не видела никого похожего на него. Он высокий, как ты, и тело у него не волосатое, а гладкое, как у тебя и как у нефилимов, и кожа его, там, где не обгорела, светлая. Не белая, как у нефилимов, но светлая и нежная, как у младенца.

– Я гляжу, ты внимательно осмотрела его, – сказал Ариэль.

Девушка покраснела и отвела взгляд:

– В нашем оазисе никогда прежде не появлялось никого похожего.

– Что с его ожогом? – спросил Ариэль. – У великана лихорадка?

– Да. Хиггайон постоянно опрыскивал его прохладной водой, и они собирались попросить серафима помочь ему.

– Аднареля?

– Да. Жука-скарабея.

– Хорошо.

– Он не один из вас, этот молодой великан, и он не из нефилимов. У тех кожа на солнце лишь вспыхивает белее и белее, как пепел в жарком огне зимних недель.

Бежевые крылья дрогнули, их золотистые кончики замерцали в свете звезд.

– Если у него обгорела кожа, то он не из нефилимов.

– И не один из вас.

– У него есть крылья?

– Нет. В этом он совсем как человек. Он кажется очень юным, хотя он такой же высокий, как ты, и худой.

– Ты рассмотрела его глаза?

Она не заметила огонька в глазах серафима.

– Серые. Красивые глаза, Ариэль. Не горящие, как… не излучающие свет, как твои. Больше похожи на человеческие – мои, моих родителей, братьев и сестер.

Ариэль ласково коснулся ее плеча:

– Иди домой, дитя. Не бойся пересекать оазис. Я присмотрю, чтобы тебе не причинили вреда.

– Ты и Иблис. Спасибо! – Иалит по-детски подняла лицо, ожидая поцелуя.

Ариэль наклонился и осторожно коснулся губами ее лба:

– Тебе недолго уже быть ребенком.

– Я знаю…

Он снова легонько поцеловал ее – а мгновение спустя огромный лев уже мчался прочь по пескам пустыни.

Иалит свернула на песчаную тропинку через ячменное поле. Тропинка упиралась в каменную дорогу, идущую между белыми домами из высушенного на солнце кирпича: низкие дома строили так, чтобы те выдерживали частые землетрясения. В некоторых из этих невысоких построек располагались лавочки, где торговали выпечкой, лампами из камня, маслом. Были лавки, где продавалось копченое мясо, лавки с луками и стрелами, лавки с копьями из дерева гофер. У некоторых вход был занавешен нитями ярких бус, звенящих на вечернем ветерке.

Из одного такого домика вышел нефилим, обнимавший молодую женщину. Женщина взирала на него с обожанием и тесно прижималась к нему. Ее блестящие черные волосы ниспадали на спину до самых бедер, а глаза, устремленные на нефилима, были темно-синими, как ляпис-лазурь.

Иалит остановилась как вкопанная. Этой женщиной была Махла, сестра Иалит, единственная оставшаяся с ней в родительском шатре. Две их старшие сестры вышли замуж и жили с мужьями в другой части оазиса. В последнее время Махла то и дело исчезала из шатра. Теперь Иалит знала, куда она уходит.

Махла заметила младшую сестру и улыбнулась.

Нефилим тоже улыбнулся, благосклонно приветствуя Иалит.

Пока они не вышли из тени, Иалит казалось, что это Иблис. Она была потрясена и почувствовала себя преданной. Но в ярком свете звезд она увидела, что крылья этого нефилима намного светлее – нежного лавандового цвета. Она не могла сказать, какого цвета его волосы, но они тоже были светлее и как будто светились оранжевым. У нефилима была гибкая шея, наводящая на мысль о змее, и тяжелые веки.