Большие гонки - [9]

Моя квартира была пуста, а сельского типа блондин даже вымыл стакан и убрал окурки сигарет из медной пепельницы.

— «Вот отлично воспитанный шпион», — сказал я себе, открывая душ. Слегка поиграв кранами, подбирая температуру, я остановился на довольно горячей воде. Потом, укутавшись в мягкое банное полотенце и держа в руке банку пива, я прослушал новости BBC, налогоплательщиком которых являлся и я. Де Голль в который раз не сказал своего слова. «Конкорд» вновь отброшен в разработке назад, американцы усилили операции во Вьетнаме, у четверых была найдена марихуана во время облавы в Паддингтоне. О, гестапо, твои методы незабываемы и я правильно отказался от предложения Риордана.

Я вновь надел свой защитного цвета костюм с уставной рубашкой с длинным воротничком и галстуком в сельском стиле. Весной одеваться недолго. Сунув двадцать фунтов в карман, я быстро прошелся электробритвой по бороде.

Одетый в то, что считается самым модным в мужской моде, я вышел из квартиры и не торопясь спустился по лестнице. Но мисс Принг все же услышала мои передвижения по квартире, может быть она установила там микрофон. Когда я ступил на её площадку, она выскочила ко мне, а Танг принялся угрожающе лаять у моих ног.

— Мистер Макальпин, — протявкала она, приблизившись на несколько шагов.

— К сожалению я не могу задержаться, я очень спешу, — промямлил я и исчез в полумраке лестницы.

— Мы встретимся с вами завтра, — добавил я уже в дверях.

Почему сегодня все преследуют меня? Может быть, Божьему терпению настал конец?

Я поставил машину на свободное местечко возле пожарной части, пользуясь известной техникой «маневрирования на звук», сделав несколько царапин на хрупких бамперах своей машины. О, благоуханная атмосфера Челси с её пивными парами, пьяницами и наркоманами, которые слоняются по тротуарам, спрашивая себя, когда же наступит их очередь стать знаменитыми!

Вечеринка была устроена в большом зале мастерской, занимавшейся бывшей униформой Вермахта. Невысокая манекенщица с длинными светлыми волосами и ужасными глазами панды вошла в комнату. Мрачная, как Западный фронт, но не столь спокойная, в облаках сигаретного дыма, подобного  ам иприта, она появился в тот момент, когда диск Стоунсов воспроизводил их понимание военной атмосферы. Я знал, что девушка была манекенщицей, потому что её звали Джулия и она была давней моей подружкой.

— Филип, дорогой! — закричала она, обвив своими тонкими руками мою шею и приоткрыв свои чувственные губы. — Дорогой, дорогой, — повторяла эта бедняжка с куриными мозгами… Что я говорю, у неё мозгов меньше, чем у попугая. Ведь она бросила меня, чтобы выйти замуж за отвратительного фотографа, работавшего под невероятным псевдонимом Себастьян де Моритц. Но, может быть, ветер сменил направление, ибо она казалась довольной, встретив меня и начав пронзительным тоном магнитофонный бобины излагать последние события её драгоценной жизни.

— Где Себастьян, Джулия?

Она отпила глоток своего фруктового коктейля с кусочками апельсинов и яблок и веточками мяты, плавающими в том, что по моим подозрениям было синтетическим спиртом.

— О, этот, он в Лос-Анджелесе или где-то еще. Он стал очень нервный и наглотался ЛСД по уши.

Итак, Моритц перестал использовать свою прелестную жену как фотомодель и перешел к старой тактике заселять свою постель девушками, на которых собирался отрабатывать свои хилые фотографические способности. Бедная Джулия. Ей не понять этого никогда. Девушек вроде неё нужно держать под замком с раннего детства и выдавать замуж за добрых, богатых, стареющих покровителей, способных уберечь их даже от намека на бедность.

Я прошелся по комнате, изучая современные картины, висевшие на стенах, столь модернистские, что пришлось сконцентрироваться, как в Кама-сутре, чтобы заметить художницу, рассматривавшую собственные произведения.

— Привет, — сказал я ей несмело.

Она подняла на меня глаза, будто индус, пытающийся понять невероятные переходы лингамы с силой раненного слона. Я предложил ей сигарету из пачки, оставленной кем-то на камине… Подходящее создание для Адама, если покрыть картинку разнообразными цветами. Я не стал бы напрасно болтать с «Пелл-Мелл Кинг Сайз» по семь шиллингов пачка.

— Меня зовут Жозефина. Мне двадцать два года. Я работаю в рекламном агентстве «Драккони, Круммель и Флакс». Мои волосы натурального цвета и у меня нет желания переспать с вами.

Все это я выслушал, жуя фибровый кончик «Пелл-Мелл».

— Это все?

Она наклонилась вперед и прошептала мне, или, вернее, прокричала в ухо, чтобы перекрыть децибелы проигрывателя:

— Мне нравится ваш костюм.

— Комплимент ранит меня прямо в сердце. Оставьте эту сомнительную микстуру и выпейте немного настоящего алкоголя, — сказал я с сияющим видом.

Я протянул ей серебряную фляжку, подарок на мою совершеннолетие от одного друга, охотника и любителя выпить. Я наполнил её прежде чем вышел из дому. Стар я стал для потребления некоторых напитков, которые в наши дни вызывают желудочное расстройство. Я стал брать спиртное с собой, когда увидел угольные хлопья в марокканском вине, и это вошло в привычку для подобных вечеринок.