Большие гонки - [33]

— Так чудесно, — протянула Жозефина.

Она столько прочла об этом месте, что, даже будь здесь грязные хижины в болоте, она нашла бы его очаровательным. Говорят, что Сен-Тропе изжил себя. Подобное утверждают каждый раз. К сожалению, люди этого не понимают и продолжают сюда приезжать.

— Тебе надо бы видеть как здесь бывает в августе, — сказал я хмуро.

— А что, тогда лучше?

— Нет, малышка, совершенно отвратительно. Идем, я покажу тебе Ива.

Мы пошли назад по главной улице, свернули в переулок и вошли в уютный ресторанчик, где в разгар сезона можно достать соль с четырех ближайших столиков. Сейчас, за исключением двух художников, друзей Ива, было пусто.

— Ив, негодный парижский пират, выползай из своей дыры, — крикнул я.

Художники подскочили и один из них опрокинул кофе.

— Спокойней, старина, — буркнул он, но в это мгновение сорокалетний маленький толстячок, с усами под Панчо Вилью, которые он носил когда-то на съемках фильма «Вива, Мария!», выскочил из кухни прямо в мои объятия.

— Филип, Филип, Филип! — вскричал он, ползая своими отвислыми губами по моему лицу. Потом он оставил меня и принялся за Жози, подержал её в руках и, внимательно рассмотрев, утвердительно кивнул.

— Я очень доволен, что она тебе понравилась, старина. Я привез её специально для тебя.

Он страстно пожал мне руку, брызгая слюной. Должно быть, он любил меня… Я достаточно часто бывал у него дома.

— Теперь я знаю, что сезон начался, — сказал он, — всегда, начиная с восемнадцати лет, приезжая в Сен-Тропе, Филип приходит есть в мое бистро.

— Как дела? — продолжал он, обняв меня за плечи, приподнявшись на цыпочках, и повел меня на кухню.

Его нагоняющий тоску сын был там. Плохо выбритый и весь застегнутый, голодный, будто не ел с тех пор, как отведал кусочек курицы в прошлом году. Он кивнул мне головой и причмокнул губами, увидев Жозефину.

— Вы уже поели? — спросил Ив.

Я отрицательно покачал головой.

— За счет фирмы, да? — с надеждой спросил я.

— Ну естественно, старина, естественно, — сказал он, будто никогда в жизни не угощался за счет приятеля.

Он толкнул своего сына, и мы все уселись вокруг чистого стола. Улитки были из остатков, но хорошего качества. Мне было приятно видеть, что Жозефина не гнушается еды, а стейк был просто великолепен. Может быть они во Франции лучше выращивали коров, или это сама атмосфера, но самый маленький стейк в среднем французском бистро всегда более вкусен, чем жареное мясо в Англии. Ив не открыл банки с зеленой фасолью, а его сын не забыл мой вкус, ибо приготовил мясо так как надо… Скорее тушеное, чем жареное.

Время от времени Ив и я перебрасывались фразами о наших уважаемых правителях и наших общих знакомых. Жозефина сконцентрировалась на пище, подаваемой ей мрачным и застегнутым на все пуговицы Полем. Мы осушили бутылочку отличного вина, потом я отодвинул кресло и вытянул ноги.

— Ив, дружище, ты не потерял ни хватки, ни нюха, ни лукавства.

Он польщено улыбнулся, будто его осыпал комплементами Керрер. Ив отправил своего потомка мыть посуду, а Жозефина была целиком поглощена размешиванием сахара в кофе. В довершении всего, Поль принес графинчик водки.

— Ив, — сказал я, предлагая ему сигарету и отказавшись от его дешевого темного табака, — мне нужно твое мнение и знание здешних скандальных мест. Мсье и мадам Омега — что ты знаешь о них?

Если и есть вещи, которые этот старый жулик любит также, как деньги, то это сплетни. Если его завести, то можно слушать бесконечно.

Омега: псевдоним француза из бывших аристократов. Пожилому Омеге шестьдесят лет. Семья военных с репутацией эксцентричных, но придерживающихся традиций людей. Неудачная служба во время первой мировой окупилась, благодаря связям и деньгам, присвоением звания полковника в 1939-м. Яркая, но плохо подготовленная танковая атака в сражении под Лувеном потерпела неудачу. Тем не менее, как и большинство офицеров тех времен, не имевших до того понятия о танках, он получил репутацию броневого командира. Не стоит забывать, что во времена сражения за Лувен не хватало ружей на всех.

Уединившись в Виши, чтобы залечить раны, Франц был назначен бригадным генералом и отправлен в Сирию. Там вновь неудача, теперь уже общая, но он дрался с энтузиазмом. Обсуждал тактику с Александером, отозвавшимся о нем как о «блестящем, но эмоциональном военном». После того он попадает в компанию де Голля. Становится офицером связи в 8-ой армии, что позволяет ему изучить войну брони, не рискуя своей репутацией. Он командует бригадой французских танков в Нормандии и участвует в наступлении на Париж. Его естественная разболтанность стала причиной резни, но французы витают в облаках и никто не о чем не заботится. Герой, обильно награжденный и публично принятый де Голлем, назначается генерал-майором бронетанковых войск, одной звездой больше.

Он командовал дивизией в Индокитае. Танки, шедшие через джунгли, сжигали «коктейлем Молотова». Омега вновь сдается Он очаровывает своих пленителей, беседует с Хо Ши Мином. Вернувшись к себе после капитуляции, пишет мемуары, (о планах де Голля). Получив согласие на отставку на семейном совете, избегает участия в потерпевшей фиаско алжирской кампании.