Большие девочки не плачут - [96]

На этой стадии его не сдерживали никакие соображения этического порядка. Женщины превратили этот эксперимент в посмешище. Но его работу им не разрушить. Он знал, что оксиметабулину другого шанса не дадут. Он слышал, как кто-то говорил, что только что начались испытания двух американских лекарств. Нет, это должно сработать. Он сделает так, что это сработает.

Он был настолько занят, что совершенно забыл позвонить Джейн и узнать, чего она хочет.

Тереза, как и Марина, была обременена несколькими лишними фунтами, а химического препарата, с помощью которого можно было попробовать сбросить этот груз, у нее не было. К тому же в личной жизни у обеих наблюдался вакуум, требовавший пищи. Марина и Энди расстались не по-дружески. Энди узнал, что Марина провела ночь в номере Пола, и не поверил, что она была на краю гибели. Не поверил он и тому, что Пол всю ночь убирал за ней и спал в кресле. Он что — чокнутый? Непохоже.

Его взбесило то, что она оказалась в объятиях соперника, и произошло это лишь через несколько часов после того, как Марина отказалась от него. Еще больше его взбесило то, что и Элеонора отвергла его в ту же ночь. Это была единственная симпатичная женщина в ТНСВ, которая отказывалась переспать с ним, а то, что у нее были какие-то отношения с Полом Джеромом, вызывало у Энди неуемную зависть.

После того как Марина получила свое место в совете, напряжение в ТНСВ спало. После бурных дискуссий ей удалось устроить так, что все сотрудники, ниже уровня директора, должны были получить скромный рождественский подарок, оплаченный из дополнительных средств «Спарклиз», которые ей удалось привлечь во время афинской конференции. Это сделало ее героиней дня. Она немного волновалась по поводу продолжительного отсутствия Энди, однако приписала это приступу меланхолии. Она знала, что он не болен серьезно, потому что Пол видел его на днях. Энди выглядел замечательно и хвастался костюмом.

Марине нравились ее новые обязанности. Она была слишком занята, чтобы все время думать о ночи, проведенной с Полом. После того, как она вошла в совет, один из ее коллег (в отсутствие Энди) принялся просматривать счета день за днем. По взаимному соглашению они временно прекратили все контакты в нерабочее время.

Но она продолжала поддерживать с Полом связь. Они почти каждый день разговаривали по телефону, и Марина всегда заглядывала в дверь, когда он находился в здании. Но никто из них толком не знал, как дать ход отношениям, начало которым было положено в ту ночь в Афинах, месяцем раньше.

Марину настораживало ее собственное поведение. Когда на следующее утро она проснулась в постели Пола, одетой, волосы выпачканы рвотой, ее еще раз стошнило, но на этот раз ей стало стыдно. От его заверений в том, что он не стал хуже о ней думать, ей сделалось и вовсе не по себе. Хоть то, что одежда на ней, говорило о том, что ничего предосудительного не произошло. И потом, она достаточно хорошо знала Пола, чтобы быть уверенной в том, что он не воспользуется тем полубессознательным состоянием, в каком она оказалась.

Расстались они неловко. Марина возвратилась в номер Сюзи, куда перебралась после ссоры с Энди. Нет нужды говорить о том, что Сюзи там не было.

До окончания конференции она старалась избегать общества Пола. Он не давал ей повода чувствовать себя неловко, но в свете отягощающего ее чувства собственного достоинства ей было очень трудно принять его безупречную порядочность.

Вот так они и встретились с Терезой вечером в субботу в спортзале. Дома их никто не ждал, никто не мешал им есть всю ночь, никто не заботился о том, толстые они или тонкие. И вместе с тем Марина понимала, что ее положение гораздо лучше, чем у Терезы.

— Что ты будешь делать?

— И сама не знаю. Во взрослой жизни я не приняла ни одного решения без Рода. Я не думала, что когда-то буду жить одна. Я всегда была частью действа, где заняты двое. И это заставляло меня думать о многих других вещах.

— О детях? — осторожно спросила Марина.

— О детях. У меня было какое-то время, чтобы обдумать, что сказал Род. Поэтому я раньше и не говорила тебе об этом. Мне нужно было избавиться от гнева и вернуться к реальности.

— А в чем состоит реальность?

Тереза задумалась, поджав нижнюю губу.

— В том, что именно я не хотела детей. Род был прав. Если бы мне действительно нужен был ребенок, то он бы у меня был. Когда живешь с человеком столько, сколько я прожила с Родом, то знаешь, что к чему. Не обязательно все говорить вслух. Я знала, что, если забеременею, он примет это. Я чувствовала это в глубине души. Поэтому мне следует признать, что не сделала я этого именно потому, что не хотела.

— Еще не поздно, если ты этого хочешь.

Тереза покачала головой.

— Знаю. И еще я знаю, что это не то, чего я хочу. Скверно у него все это вышло. Надо ему было со мной поговорить. А может, мне поговорить с ним. Только я не знаю, когда это нужно было сделать. Все думаю о том, когда я должна была понять, что наш брак держится на неправде. Но не могу.

— Значит, все кончено? — спросила Марина.

— О да. Очень похоже на то.

Сказав это, Тереза не заплакала.

Скоро, думал Рик, очень скоро я ей все расскажу. У него опять застучала кровь в висках. Так больше продолжаться не может.