Большие девочки не плачут - [9]

Марина рассмеялась вежливо, без удовольствия. Она отдавала себе отчет в том, что этот красивый незнакомец смотрит на нее с задумчивым выражением на лице, какого она никогда прежде не видела. Она была наслышана о том, какое любопытство вызывают уродцы, и о том, что такое оценочное презрение, но этот ученый воспринимал ее как… как экспонат. Она не понимала, что происходит, и ей не нравилась эта неопределенность.

Последовали несколько секунд тяжелого молчания, во время которого оба принялись поправлять свою одежду, делая вид, будто слушают CD Фила Коллинза, который, по мнению Кена, был кстати, учитывая средний возраст собравшихся.

Оба вздрогнули, когда Сюзи веселым голосом призвала их в столовую на раздачу еще одной порции кошмара. Марина оказалась между Дэвидом и Кеном. Она полностью переключила внимание на Кена, почувствовав облегчение хотя бы оттого, что ей не придется и дальше выслушивать обличительную речь торговца кирпичами по поводу отсутствия поддержки правительством производителей цемента, которую он начал ранее.

— Как на работе, Кен?

Кен, кажется, вздрогнул, и Марина подумала, что она, похоже, кричит, что обыкновенно случается с ней после того, как она выпьет немного.

— Э-э-э… в общем, хорошо. Полагаю, Дэвид рассказал тебе о том, что в настоящее время происходит. Если это сработает, «Перрико» прославится на весь мир.

— Да, он что-то говорил о новом лекарстве.

— Таблетки от ожирения. То есть я хотел сказать, Му, это мы их так называем, прости меня. Понимаешь, я ведь не говорю…

Она все поняла.

Вплыла Сюзи с деревянным подносом, полным свежих овощей, и с двумя крошечными тарелками с подливкой.

— Налетайте, но не очень-то сходите с ума — еще будет огромное основное блюдо и, конечно же, грешный пудинг! Учтите, из комнаты каждый должен выйти самостоятельно.

Марина умирала с голоду. День она продержалась лишь на яблоке, двух крекерах и одной успокоительной таблетке. Она проглотила все это затем, чтобы самые сильные муки голода пережить днем во сне. У нее было такое ощущение, что она могла бы съесть всю эту зелень вместе с керамическим блюдом в форме савойской капусты, и все равно осталось бы место для куска говядины. Вместе с тем она успокоила себя мыслью, что толстякам хоть свежие овощи можно есть, не привлекая к себе осуждающих взглядов товарищей по застолью.

Все послушно заохали и заахали и сделали вид, будто мучительно колеблются между выбором — побаловать ли себя кусочком цветной капусты или же отведать бобов и гороха со стручками. Сюзи и Куколка Синди принялись ковыряться в своих салатах, и, глядя на них, Марина тоже стала отбирать кусочек за кусочком. Она заметила, что все мужчины берут теплые булочки и обильно намазывают на них масло. Пятьсот калорий — и ничего, с возмущением подумала она, а ведь они еще и за вилку не брались.

Она смотрела, как Дэвид запихивает в рот хлеб с таким видом, будто не ел целую вечность. А ведь он и в самом деле не ел целую вечность. Но почему — никто бы не смог догадаться.

Марина вынуждена была признаться, что подливка оказалась вкусной. Насчет того, какими, по мнению Сюзи, страдающей отсутствием аппетита, должны быть порции, можно говорить что угодно, а вот соусы и подливки у нее хороши. Всегда жирные, остро пахнущие. Сюзи признавала за собой этот талант и, соответственно, отказывалась делиться рецептами.

Вот ее кулинарное заклинание: «У меня есть секретная добавка, но, если бы я рассказала, что это, вы бы мне не поверили!»

Марина чувствовала едва ли не облегчение оттого, что не знает этого рецепта — одним деликатесом в ее рутинных застольях меньше.

С сырыми овощами одна беда (не считая последующего скопления газов) — их невозможно жевать тихо. Марина поймала себя на том, что сосет брокколи, пока капуста не размокает настолько, чтобы ее можно было жевать, не привлекая к себе внимания. Однако поддерживать беседу за подобным занятием трудно, и лишь Фил Коллинз подпевал в такт работающим челюстям.

Заявив после второго стебелька сельдерея, что она «объелась», Сюзи решила, что с едой покончено и пора поговорить за столом, как и приличествует в таких случаях. О Господи, только не дай ей заговорить о таблетках для похудения, прошу тебя, молилась про себя Марина.

— Дэвид всем рассказывал о своем замечательном открытии? — обратилась Сюзи к гостям.

Никто не ответил, поскольку все были слишком заняты тем, что пытались языками выковыривать из зубов крошечные зернышки.

Не обращая внимания на мрачное выражение лица Марины, Сюзи продолжала.

— Слишком уж ты, Дэвид, скромный! Можно подумать, что ты уже объявил об этом на весь мир. Дэвид изобрел таблетку, которая помогает сбросить вес, и при этом неважно, что вы едите и насколько активный образ жизни ведете. Ну разве это не замечательно? Я все уговариваю его, чтобы он дал и мне немного попробовать. У меня просто огромные бедра, но он непреклонен.

Пока Сюзи выжидающе смотрела на Кена, стояла неловкая тишина.

— Твои бедра вовсе не огромные, Сюзи. У тебя вообще нет ничего такого, что можно было бы назвать огромным. Ты стройная, как модель.

Сюзи с удивлением рассмеялась, словно и не репетировала по подсказке со своим мужем этот ответ вот уже несколько лет.