Большие деньги - [29]

Она позволила ему поцеловать себя, но этот мерзавец-таксист почему-то очень скоро остановился у ее дома. У лифта Чарли пожелал ей спокойной ночи. Когда он спросил ее, приходить ли ему еще, она покачала головой.

Он поплелся домой пешком, чувствуя, как у него подкашиваются колени, пробиваясь через толчею театралов на Пятой авеню к Сорок второй улице. Он все еще ощущал ее губы на своих губах, запах ее белокурых завитых волос, чувствовал прикосновение ее маленьких ладошек на своей груди, видел, как она резко отвернула свое лицо от него.

На следующее утро он проснулся поздно, чувствуя себя таким разбитым, словно очнулся после трехдневного запоя. Купил газеты, выпил чашку кофе с пирожком в кафетерии с баром, где воняло помоями. На этот раз он не стал читать колонку «Требуются бизнесмены», а занялся другой – «Требуются механики и квалифицированные рабочие». В тот же день он получил работу в мастерской по ремонту автомобилей на Первой авеню. Опять нужно надевать рабочий комбинезон, опять вычищать жирную грязь из-под ногтей, опять пробивать время прихода и ухода – от одной этой мысли ему становилось не по себе. Но что поделаешь? Вернувшись домой, он увидал письмо от Эмиски, и на душе стало еще противнее.

Прочитав письмо, он немедленно разорвал его на мелкие клочки. Мало ему, что ли, шлифовать клапаны, чистить поршни? Для чего еще возобновлять весь этот вздор? Он сел на кровать, чувствуя, как на его глазах выступили жгучие слезы. Надо же, черт подери, на него разом свалились все эти несчастья – и это после того, как он получил офицерское звание, право на получение медицинской помощи. После службы в эскадрилье имени генерала Лафайета, когда ему был выделен собственный механик, который и выполнял всю грязную работу. Какое жуткое вшивое невезение, от которого воротит с души!

Как только ему чуть полегчало, он встал и написал письмо Джо, умоляя его, ради Христа, как можно скорее выздороветь. Он сообщил ему, что отказался от предложения служить в компании «Трайангл моторс» в Лонг-Айленд-Сити и теперь работает механиком-ремонтником, чтобы пока как-то перекантоваться; что она, эта работа, уже надоела ему до чертиков, и он спит и видит, когда они займутся их интересным проектом.

Проработав в мастерской две недели, он вдруг обнаружил, что в день зарплаты мастер устраивает игру в покер в заброшенном офисе в глубине их здания. Он подключился к игрокам и играл очень и очень осмотрительно. Первую пару недель он проигрывал почти половину жалованья, но постепенно в нем росла уверенность в себе, и он осознал, что не такой уж он плохой картежник. За игрой он никогда не кипятился, не терял осмотрительности и вскоре научился догадываться, какая карта идет. Он всегда был осторожен, никогда зря не трубил о своих выигрышах, так что у него в кармане оказывалось гораздо больше денег, чем предполагали его партнеры. Мастеру, этому крупному горлопану, большому любителю похвастаться своими карточными успехами, не нужен был здесь конкурент в лице Чарли. К тому же у него была старая привычка отбирать лишние деньги у игроков. Чарли время от времени «подмазывал» его, ставил стаканчик-другой, к тому же, если нужно, он мог сделать на работе гораздо больше других. Он всегда перед уходом с работы переодевался в костюм.

Он так больше и не видел Дорис до ее отъезда из города на целое лето. Теперь в Нью-Йорке среди знакомых у него оставалась только чета Джонсонов. Он заходил к ним раза два в неделю. Сделал им новые книжные полки и даже как-то в воскресенье помог покрасить пол в гостиной.

В другой раз, тоже в выходной, он позвонил Джонсонам довольно рано, предложил им съездить на Лонг-Бич покупаться, если они не против. Пол лежал в постели, у него болело горло, а Эвелин согласилась, сказала, что обязательно поедет. «Ну, если ты этого хочешь, то получишь. Я готов», – размышлял он про себя, шагая по даун-тауну по нагретым утренним солнцем безлюдным улицам с въевшейся в них привычной копотью. Она открыла ему дверь в просторном желтом шелковом с кружевами пеньюаре, и ему сразу бросилась в глаза соблазнительная граница, где начинались бугорки ее пышных грудей.

Она не успела и рта открыть, когда он, схватив ее в охапку, прижал к себе и поцеловал. Она, закрыв глаза, обмякла в его объятиях. Легонько оттолкнув его от себя, приложила пальчик к губам – тихо!

Покраснев, он закурил сигарету.

– Ты не против? – спросил он дрожащим голосом.

– Ладно уж, – ответила она чуть слышно. – Все равно когда-нибудь нужно снова привыкать к табаку.

Он подошел к окну, чтобы немного прийти в себя. Она шла за ним следом. Вытащив у него изо рта сигарету, сделала пару затяжек.

– Пройди в заднюю комнату, поздоровайся с Полом, – сказала она громко, ровным, холодным тоном.

Пол лежал плашмя на подушках, бледный, крупные капли пота выступили у него на лбу. На столике рядом с ним стояли кофейник, цветастая чашечка с блюдцем и кувшинчик с горячим молоком.

– Привет, Пол! Глядя со стороны, можно сказать, что ты ведешь жизнь праздного сибарита, – сказал Чарли, стараясь казаться как можно более радушным и беззаботным.