Большевики - [45]

17 мая 1890 года Мария Александровна пишет очередное прошение министру народного образования: «Мучительно больно смотреть на сына, как бесплодно уходят самые лучшие его годы для высшего образования. Не будучи в состоянии переносить этой нравственной боли, я и утруждаю Ваше Сиятельство покорнейшею просьбой разрешить сыну моему поступить в какой-либо из русских университетов…» Несчастная женщина с невероятной болью пишет, что «бесцельное существование, без всякого дела, не может не оказывать самого пагубного нравственного влияния на молодого человека и «почти неизбежно должно наталкивать его на мысль даже о самоубийстве».

Последняя фраза всегда приводила в замешательство советских биографов. Требовалось представлять Ленина «жизнелюбом» и революционным оптимистом; картина тоскующего, мрачного юноши плохо сочеталась с официальной легендой. Мария Александровна, возможно, несколько преувеличивала сложившее положение, чтобы смягчить сердце министра. Но Володя, безусловно, находился в весьма затруднительном положении. Для получения профессии университетский диплом был крайне необходим. В его положении, не имея диплома, нельзя было заняться революционной деятельностью по той простой причине, что даже революционеру было необходимо зарабатывать на жизнь (это впоследствии партия смогла субсидировать своих руководителей). Кроме того, диплом и юридическая практика были идеальным прикрытием для радикальной деятельности. Даже в случае ареста власти будут вынуждены с большим уважением отнестись к юристу, нежели к исключенному, безработному студенту. Социальный и профессиональный статус влиял и на положение, занимаемое в революционном кружке.

Неизвестно, руководствовался Ленин этими или иными соображениями, но требовалось срочно отменить запрет министра. Мария Александровна отправилась в Петербург, чтобы лично вручить прошение. В бюрократическом аппарате царской России, косном, зачастую грубом, временами пробуждалось что-то похожее на сострадание. Кто-то в Министерстве народного просвещения, вероятно, не рассматривал Марию Александровну как мать казненного государственного преступника и двоих детей, попавших в беду, а видел перед собой вдову государственного служащего. На сей раз просьба была удовлетворена. Владимиру Ульянову было позволено сдать экзамен на степень кандидата юридических наук. Занимаясь самостоятельно, Владимир меньше чем за год прошел курс трех с половиной лет. Он сдавал экзамены на юридическом факультете Петербургского университета в два этапа, весной и осенью 1891 года. Все предметы были сданы с самой высокой оценкой «полностью удовлетворительно». Он был первым в группе и получил диплом с отличием. Путь в профессию был открыт.

Но еще до того как Владимир Ульянов стал дипломированным юристом, он был уже убежденным революционером-марксистом. Давайте вспомним, что нам известно о перемене его взглядов и убеждений.

Сначала жуткое потрясение, связанное с казнью брата. Затем, как мы знаем, появилось желание узнать, чем занимался брат. Что заставило молодого человека, поглощенного наукой, выбрать путь заговора и убийств, которые привели его к эшафоту? Роман Чернышевского «Что делать?», который раньше не произвел на Владимира никакого впечатления, теперь приобрел совершенно иной смысл. «Новые люди» существовали в реальной жизни, и Александр Ульянов был одним из них. Чувство мести и уважение к брату должны были заставить Ленина встать на тот же путь – путь революционера-террориста, народовольца. Но, изучив историю революционного движения, восемнадцатилетний Владимир Ульянов выбрал другой путь в революцию – марксистский социализм.

Он избрал политическую философию, тогда еще малоизвестную и непопулярную среди русских радикалов. Ее основные принципы шли вразрез с глубоко укоренившимися традициями революционного движения. Вместо свободной России, не оскверненной капитализмом и базирующейся на союзе свободных крестьянских общин, эта философская система предусматривала период капитализма и отмирание мира (крестьянской общины) как устаревшего социально-экономического института. Вместо террористической деятельности и «хождения в народ» марксизм предписывал проведение пропагандистской работы среди пролетариата; в будущих социалистических преобразованиях крестьяне отходили на второй план. Ни героизм меньшинства, ни «инстинктивный» социализм крестьянина не могли оказать существенного влияния на будущее России. Она должна была развиваться по научным законам, открытым Марксом и Энгельсом, предписывавшим России пройти все стадии, пройденные «загнивающим Западом».[64]

Поведение молодого революционера, каким был Ленин в 1889 году, поддерживающего подобные идеи, казалось по меньшей мере необычным. Как партия «Народная воля» прекратила свое существование, да и движение народничества в целом находилось в состоянии упадка. Но память о погибших и преданность идеям народничества по-прежнему крепко удерживали радикальную интеллигенцию. В крупных индустриальных городах стали появляться небольшие марксистские кружки. Но заявить в радикальном кружке провинциального городка, что крестьянская община обречена, и это справедливо, а до наступления социализма придется вынести власть буржуазии, было столь же неприемлемо, как утверждать, что Александр III доброжелательный и умный правитель.