Больше о жизни в мире невидимом - [20]

Святилище было обычным, с лестницей, ведущей наверх, к широкой площадке с несколькими красивыми стульями, главный из которых находился в центре и был украшен чуть больше, чем остальные. Над ними возвышалось стрельчатое окно из изысканного цветного стекла. Вместо обычных сцен религиозного содержания мозаика изображала сельские мотивы, которые часто можно увидеть, к примеру, на гобеленах.

На стене, непосредственно на стульями, виднелись две надписи, выполненные в виде мозаики и расположенные рядом. Они сразу привлекли внимание Роджера, и он, повернувшись ко мне, спросил: «Почему эти два луча света спускаются на надписи?»

«Они не спускаются на них, Роджер, они исходят от них».

Юноша прочитал вслух надпись на латыни: «Gloria in excelsis Deo, et in terra pax hominibus bonae voluntatis»».

«Верно, Роджер, но, прости, произношение у тебя ужасное»

«Так уж меня научили», – улыбнулся юноша.

«Конечно, мой дорогой. Со мной вначале было то же самое. Это еще один пример земного культа всего безобразного. Правило звучит так: по возможности всегда выбирай самое уродливое».

«Да, будет Вам, монсеньор, все совсем не так ужасно».

«Ну, если не совсем, то почти так. Ты знаешь, что означают эти слова? Если нет, то они переведены здесь для твоего удобства – «Слава в вышних Богу и мир на Земле людям доброй воли!» Заметь эту последнюю фразу, Роджер. Это отличается от того, к чему вы привыкли на Земле. Это означает большее. Мир, мальчик мой, никогда не придет к людям на Земле, если сначала не будет доброй воли. Если будет всеобщая добрая воля, настанет и всеобщий мир. Если кто-то сомневается в этом, может попробовать.

Луч света, который ты видишь, может иметь любое направление – он может либо падать на надпись, либо исходить от нее, но мы имеем дело со вторым. Это здание вместе с окружающими его садами было построено людьми, проживавшими поблизости, как место приема многочисленных учителей  из высших сфер, время от времени посещающих нас, чтобы помочь нам в различных ситуациях. Поэтому там, где должен быть алтарь, стоят стулья. Главный посетитель располагается в центре, как ты догадываешься, а остальные стулья предназначены для его сопровождающих.

Посмотри вокруг – что ты видишь, или, точнее, чего ты не увидел?»

Роджер огляделся: «Нет никаких изображений религиозного характера, нет доски с гимнами, нет свечей и других украшений. На самом деле это просто оболочка церкви с удобными стульями внутри вместо жестких скамеек».

Окна были из цветного стекла, и лучи света, падавшие со всех сторон, переплетались между собой, создавая нежнейшие оттенки всех цветов радуги.

«Эти тексты были помещены здесь по настоятельной просьбе тех, кто отвечал за строительство здания. Как и все мы, они испытывали ужас перед войной, самым ужасным бедствием, которое только может обрушиться на человечество. Они задумались над тем, как им выразить то, что больше всего их волновало. И наконец им пришла в голову мысль использовать эту известную цитату и поместить ее на стене прямо над тем местом, где восседают наши высокие гости, чтобы ее мог увидеть каждый входящий. Они выполнили ее в виде мозаики, очень искусно, в ярких тонах, сделав ее своей постоянной мысленной молитвой. И этот исходящий от нее свет никогда не ослабеет и не побледнеет. Он всегда будет неизменно ярким. Это маленькая капля в океане добрых мыслей, друг мой, по- своему достаточно значительная, но недостаточно сильная, чтобы остановить или предотвратить войну.

Ты уже видел, Роджер, что в этой стране ничего не остается несделанным, потому что никто не попытался этого сделать. Каков бы ни был результат, каким бы безнадежным изначально ни казалось дело, все равно попытка будет  предпринята. У нас бывают неудачи, но бывают и успехи. Война, мой мальчик, это слишком большая тема, и не очень веселая, особенно для тебя, который только начинает знакомиться с чудесами духовного мира. Мы с Рут не хотим тебя расстраивать».

«Вы не расстраиваете меня, монсеньор, я хочу знать об этих вещах, даже если  они и не очень приятные».

В «западном» конце здания находился большой орган. Его дизайн и конструкция не были особенно примечательными, и трубы располагались в обычном порядке.

«Хороший инструмент, Роджер. Кто хочет, может на нем поиграть. Подойдем, посмотрим на него поближе, а Рут нам, может быть, что-нибудь сыграет».

Мы поднялись по ступеням и оказались в хорах.

«Здесь нет электричества, может, мне накачать для вас воздух, Рут?» – предложил Роджер.

«В этом нет необходимости, спасибо, мой милый, – ответила Рут. – Ты прав, электричества здесь нет, но есть кое-что получше», – и она указала на ящичек на полу рядом с органом.

«Здесь все, что нам необходимо. Мне нужно только привести эту маленькую машину в действие, и она начнет нагнетать воздух в инструмент».

«А что заставит ее работать?»

«Мысль, Роджер, мысль, и больше ничего, – ответила Рут с улыбкой. – Знаешь, ты еще пока не имеешь представления о том, на что в действительности способна мысль».

«Нет, но начинаю понимать!».

Рут села за клавиатуру и сыграла короткую пьесу, светлое, радостное скерцо, которое специально для нее сочинил один из ее друзей – великих музыкантов. Когда отзвучала последняя нота, Рут встала и, взяв Роджера за руку, сказала: