Больше никогда - [20]
Взять хотя бы барабанщика — единственного из группы, кто носил короткую стрижку. Он менял темп каждые шесть тактов, пропускал тарелки и между песнями ударял по ободу барабана, если чья-то реплика казалась ему смешной. А чтобы завершить картину, он носил ярко-красные шорты и тошнотно-зеленую футболку.
Басист, подобно многим своим собратьям, казался таким же бодрым и энергичным, как вековая сосна. Весь в черном, включая ковбойские сапоги, и с черными прилизанными волосами, спадающими на плечи, он стоял на сцене навытяжку и жевал незажженную сигарету. И только его пальцы, бегающие по струнам, да периодические рейды к кружке пива (и как он умудрялся не выронить при этом сигарету?) доказывали, что он все еще жив. В хорошей группе бас и ударные поддерживают друг друга, задавая общий ритм другим инструментам, однако «Скоттсо» не была хорошей группой, и создавалось впечатление, что басист и ударник играют на разных планетах, причем разные песни.
Клавишник, как и Манфред, щеголял сединой в волосах, и волосы эти были стянуты в конский хвост, что только подчеркивало, как катастрофически они поредели сверху — макушка превосходно отражала светомузыку. Он играл виртуозно отвратительно: и не то, чтобы неправильно, напротив, темп он держал куда лучше, чем ритм-группа, но абсолютно без души. Кавер-бэнды могут идти двумя путями: либо присваивать старые песни, либо обыграть оригинал по-новому. Эти же ребята освоили второй путь лишь наполовину — они не обыгрывали, а просто имитировали, да и то абы как.
Манфреда Афири старший Винчестер уважал ровно до того момента, как тот открыл рот на сцене «Парковка сзади». Нет, он практически не фальшивил, хотя вытягивал не все ноты, но — без мощности, без ража, без сердца и души. Если б не микрофон, его потуг скорее всего и слышно-то не было.
Дин встал и направился к бару за пивом — шестым по счету или около того, хотя он не считал, просто знал, что еще недостаточно — надеясь, что на этот раз нарвется на симпатичную барменшу, а не на ее ворчливого напарника. Вообще-то, обычно он просто ждал повода подкатить к хорошенькой девочке, но после экзерсисов «Скоттсо» спиртное вышло на первое место в его хит-параде. Пока оба обслуживали посетителей, Дин вклинился между целующейся парочкой и двумя смахивающими на студентов типчиками и впился взглядом в деревянную стойку, которая выглядела так, будто половина населения земного шара царапала ее годы напролет. Барменша принесла студентикам какое-то девчачье пойло, после чего Дин вообще вычеркнул их из своего кругозора, и подошла к нему. Честно говоря, «девочке» было очень хорошо за тридцать, но выглядела она вполне даже ничего. Каштановые волосы, собранные в хвост, подчеркивали приятно округлую форму лица; глаза у нее были небольшие — в полумраке даже цвета не разобрать — зато пухлым губам Дин дал бы восемь-восемь с половиной баллов по его персональной поцелуйной шкале. Так же, как и ее напарник — высокий тощий мужик лет под пятьдесят — она носила черную футболку с красным изображением бара, только на нем эта футболка сидела просто ужасно, а вот у нее весьма сооблазнительно обтягивала все нужные округлости и изгибы.
— Еще пива? — спросила она с сильным местным акцентом.
Надо сказать, нью-йоркский акцент Дин слышал один-единственный раз в полицейском управлении, но барменша разговаривала точно так же.
— Да, еще одно бруклинское светлое.
К чести бара, здесь подавали отличное пиво. В последний раз Дин пил такое в Питтсбурге[60] и обнаружил, что сокучился по нему, к тому же пить пиво в районе, где его и начали выпускать, было отдельным удовольствием. Но порыв перейти на текилу все равно был силен.
Барменша схватила чистый стакан и начала профессионально наполнять его пивом — держа под верным углом и даже не глядя:
— Не видала тебя тут раньше.
Никогда еще старший Винчестер не отказывался от шанса завести беседу:
— Я здесь впервые. Дин.
— Дженнифер, — с ее произношением получилось скорее «Дженнифа». — Я прям удивилась: у нас редко появляются новички.
— Мы не местные, друзья Манфреда.
— Ясненько, — Дженнифер положила на стойку салфетку и аккуратно поставила на нее полный стакан. — Я и говорю, что новенькие у нас в диковинку.
— Остальные завсегдатаи, да?
Она кивнула:
— Приятно увидеть новое лицо.
Дин отхлебнул из стакана:
— А уж мне-то твое как приятно.
— Пять баксов за пиво.
— Как скажешь, — Дин протянул десятку, и барменша отошла к кассе, явив взору старшего Винчестера широкие бедра, затянутые в еще более обтягивающие, чем футболка, джинсы.
Четыре доллара из сдачи Дин оставил на барной стойке:
— Спасибо.
— Тебе спасибо, — она мотнула головой. — Особенно если учесть, что Гарри на чай ты выделил только один.
— На тебя смотреть куда приятнее, чем на Гарри.
Дженнифер звонко фыркнула:
— Да уж надеюсь.
Наконец, «Скоттсо» прекратила издеваться над «Freebird», и Манфред объявил небольшой перерыв.
— Слава тебе господи, — пробормотал Дин, когда местное радио заиграло «Brown-Eyed Girl» Ван Моррисона.
Дженнифер вскинула бровь:
— Тебе не нравится группа?
— Эмм… гитарист хорош.
