Больше чем смерть: Сад времени. Неадертальская планета. На белой полосе - [3]

Буш наблюдал, как они суетились и копошились, натягивая палатку. Все вновь прибывшие были облачены в зеленые комбинезоны — видимо, подобие униформы. У одного из зеленых комбинезонов пряди соломенных волос волной спускались к талии. Надо ли говорить, что после этого интерес Буша к Странникам заметно возрос.

Возможно, они уже углядели Буша на расстоянии, потому что четверо вдруг поспешили в его сторону. Буш не пошел им навстречу — притворился, будто не видит, а сам решил сначала составить о них впечатление, украдкой поглядывая на диверсантов.

Все пришельцы были рослыми, кислородные фильтры свободно болтались вокруг их шей. У одного на комбинезоне красовалась нашивка — голова рептилии. Как обычно бывает в таких группах, возраст ее участников колебался от тридцати до сорока; таких в шутку называли «молотками». Они были самыми молодыми из тех, кому по силам совершить Странствие Духа. Среди них были и женщины.

Хотя Буша и раздражало присутствие чужаков, один взгляд на девушку — ту самую, с соломенными волосами — зажег в нем обычный костер вожделения. Волосы эти, кстати заметим, при ближайшем рассмотрении оказались грязны и неухоженны, а на лице девушки не оказалось привычного слоя косметики. Черты ее лица были чуть заострены, но это не придавало ее облику решимости; сложения она была легкого и изящного. Разум Буша не нашел в этой девушке ничего исключительно привлекательного, но где-то в подсознании прочно засел ее образ и мысль о ней.

— Эй, друг, какого черта ты тут забыл? — вежливо поинтересовался один из вновь прибывших, все еще на расстоянии глазея сверху вниз на сидящего Буша.

— Отдохнуть вот дома забыл; присел было здесь — а вы тут как тут со своими тарахтелками. — Буш решил все-таки встать, чтобы получше разглядеть собеседника. Первое, что бросилось ему в глаза, — глубокие впадины под каждой щекой, которые язык бы не повернулся назвать ямочками. Короткий туповатый нос, сам худощавый, взъерошенный, хваткий — в общем, неприятный тип.

— Ты что — устал или как?

Буш расхохотался — так забавно было наигранное участие незнакомца. Все его смущение вмиг улетучилось, и он ответил:

— Скорее, «или как» — в космическом масштабе: от размышлений и бездействия. Видите эту рыбу в доспехах? — Он чуть переместил ногу, и она прошла как раз сквозь тулово рептилии, которая продолжала сосредоточенно рыться в водорослях. — Вот, лежу здесь с самого утра и наблюдаю за их эволюцией.

Аудитория схватилась за животы в приступе хохота. Один, чуть оправившись, с едкой ухмылочкой бросил:

— А мы было подумали, что ты сам тут эволюционируешь! — При этом он оглядел слушателей с апломбом актера, ожидающего аплодисментов.

Несомненно, он был записным остряком группы, но успеха не имел. Реплика его осталась без внимания, а предводитель группы адресовался к Бушу:

— У тебя, похоже, мозги той рептилии, тебя здесь за будь здоров смоет приливом, попомни мои слова!

— Это море мелеет уже миллион лет. Читайте газеты!

Когда все отсмеялись, Буш продолжил:

— Может, у вас найдется что-нибудь съестное в обмен на концентраты?

Девушка впервые заговорила:

— Жаль, что мы не можем вот так запросто сграбастать вашу эволюционирующую рыбину и сварить уху. Никак не привыкну к этой странной штуке — изоляции.

Зубы ее были ровные и крепкие, хотя давно стосковались по пасте и щетке — как, впрочем, и она сама.

— Давно вы здесь? — поинтересовался Буш.

— Только что из две тысячи девяностого — неделю как тут бродим.

— А я здесь уже года два. Во всяком случае, в настоящем я не бывал два года, а может, с половиной… Послушайте, а вам легко верится в то, что скоро эта рыба-пешеход заляжет в вечную спячку на красный песчаник, и к нашему времени…

— Сейчас мы направляемся в юрский период. — Предводитель, видимо, из тех, кто слышит только себя и себя касающееся. — Приходилось тебе там бывать?

— Еще бы. Тамошняя пустыня постепенно превращается в ярмарочную площадь или что-то вроде того.

— Ну, мы-то себе место найдем, а не найдем — так расчистим.

К палаткам группа возвращалась уже в компании Буша. Там выяснилось, что худощавого предводителя с ямочками-рытвинами звали Лэнни, остряка — Питом, а девушку — Энн (она, как считалось, принадлежала Лэнни). Буш представился фамилией и этим ограничился.

Всего в отряде было шесть мужчин, все на мотоциклах, и четыре девушки — они, очевидно, Странствовали по девонийским пустыням на задних сиденьях тех же машин. Все они, кроме разве Энн, были весьма неброски. Публика занялась мотоциклами; один Буш праздно присел в сторонке. Он огляделся, ища Леди-Тень; она исчезла. Возможно, она яснее других поняла причину, в силу которой Буш пристроился к группе.

Единственный из вторженцев, кто показался Бушу хоть сколько-нибудь интересным, был куда старше остальных. Волосы его были что-то уж слишком неестественно черны — очевидно, крашеные. Под длинным носом кривился рот, и выражение его невольно привлекало внимание. Человек этот пока не раскрывал своего примечательного рта, но обозревал Буша спокойно-сосредоточенно.

— Говоришь, уже третий год Странствуешь? — спросил Лэнни. — Ты миллионер или как?