Больше чем счастье - [45]

— Неправда! — оборвала она сердито. — Ты был добрее, чем я заслуживала.

Состроив, забавную гримасу, он поддразнил ее:

— Все еще моя болельщица, а?

— Да.

— Ох, Мелли… — Протянув руку, он провел ладонью по ее щеке и нежно дотронулся до подбородка. Он склонил голову к плечу, и в глазах его замелькали задорные огоньки. — Ты отвечаешь не слишком уверенно. Похоже, твоя страсть утихла.

Она покачала головой.

— Нет. Я знала, что ты никогда не будешь любить меня, всегда знала, и большее, на что могла рассчитывать, — стать тебе другом. Мне казалось, если я буду вести себя тихо, не буду раздражать тебя, все будет в порядке. Потому я прятала свои чувства так старательно, как только могла. — Взглянув на него на этот раз с улыбкой, хотя тревога по-прежнему не оставляла ее, она спросила: — Может быть, ты опасался, что я вроде тех сумасшедших, о которых время от времени пишут газеты: буду преследовать тебя, разобью машину, стану нападать на каждую женщину, которая хоть на шаг приблизится к тебе?

— Да перестань. Понимаешь, я ощущал неуверенность. Часто смотрел на тебя и говорил себе, что ты все та же Мелли, которую я знал всегда, убеждал себя, что ты совсем не изменилась…

— Но ты все время ожидал, что мое безумие рано или поздно даст о себе знать…

— Нет, дело не в этом. Это все… в общем, все из-за денег.

— Из-за денег? — изумилась она.

Немного стесняясь, он объяснил:

— Я не до конца поверил, когда ты призналась, что я тебе всегда был нужен, нужен сам по себе, что ли, если можно так выразиться. Я знал, что у твоей семьи денежные затруднения, знал, что ты помогаешь родителям. Но ты говорила, что бросила работу, чтобы иметь возможность писать. И, хоть ты и печаталась, я понимал, что ты не можешь зарабатывать много…

— Значит, ты действительно считал, что нужен мне из-за денег, — произнесла она медленно.

— Да.

Взяв ее руки в свои, он попросил:

— Прости меня, Мелли. Это подло, что я так думал, но сейчас мне ужасно больно. Я уже совсем было решился сказать тебе, что я чувствую, хотел, чтобы наш брак стал настоящим…

— И ты продолжаешь так считать? — перебила она.

— Нет, умоляю, поверь мне, нет! Я уже давно понял, ой, Мелли, чем больше я стараюсь тебе объяснить, тем нескладнее получается. В общем, я хочу, чтобы ты и дочка остались со мной. Или, если тебе так больше нравится, — поправился он, — чтобы мы вернулись к тому, как все было, пока Нита не рассказала мне о тебе. — Усевшись перед ней на корточки, он простодушно сказал: — Я хочу услышать первые словечки Лоретт, увидеть, как она сделает первый шаг. Мне это нужно позарез, не могу я быть приходящим отцом, который видит ребенка в назначенные дни. Мне надо, чтобы она знала, что я ее папа. Вот так, — забавно причмокнув, он отпустил ее и встал на ноги. Потом подошел к окну и, повернувшись спиной, резко спросил: — Ну, что скажешь, дом возместил ущерб?

— Неужели ты это серьезно? — удивилась она.

— Не знаю, ей-Богу не знаю, что сделать, чтобы ты простила меня. Я уехал в Монте-Карло, вел себя, как избалованный мальчишка, бросил тебя одну. Я кругом виноват. Вина — не самое приятное из ощущений.

— Да, — согласилась она, — конечно.

Повернувшись, чтобы снова видеть ее лицо, Чарльз улыбнулся:

— Снова мир?

— Да.

Показывая на окно, он сказал:

— Отсюда город виден как на ладони.

Мелли встала и, подойдя к нему, тоже посмотрела вниз на огни города и на далекий мыс, за которым раскинулся Гавр. Близость Чарльза, его тепло давали ощущение покоя и боли одновременно. Наверное, если бы она подвинулась чуть ближе, их плечи бы соприкоснулись, и она бы склонила голову ему на грудь. Мелли казалось, что стоит ей закрыть глаза, и она заснет от усталости. Беспокойство ушло, но утомленный мозг не давал ей сосредоточиться. Желая стряхнуть с себя оцепенение, она попробовала пошутить:

— Ты избрал не дешевый способ загладить вину.

— Деньги существуют не для того, чтобы их копить, Мелли, — ответил он равнодушно, — они нужны, чтобы их тратить и получать удовольствие. А у меня, как ты знаешь, денежки водятся. Липнут к нечистым рукам, вероятно. Как говорится, деньги к деньгам.

— Любимец богов, — кивнула она.

— Должно быть, так. Порой я затеваю безнадежное предприятие и по необъяснимым причинам оказываюсь в выигрыше.

— Да, — снова согласилась она, — я понимаю, о чем ты.

— Правда? — Он обнял ее и прижал к себе. — Тебе надо было выбрать объект подостойней для твоих фантазий.

— Фантазии рождает не рассудок, — отвечала она, продолжая задумчиво смотреть на город.

— Понятно, иначе ты бы не остановилась на игроке.

— Ох, не знаю, случается и похуже, — отшутилась она.

Ей отчаянно хотелось уткнуться в него, обнять, поцеловать и ощутить его ответные поцелуи. Слышны ли ему участившиеся удары ее сердца? Наверное, нет. Вздохнув, она вдруг подумала, что сейчас самое время спросить о том, что давно ее интересовало.

— Расскажи мне о Жан-Марке, — попросила она. — Кто он на самом деле? Только не болтай больше, что выиграл его в покер.

— А кто тебе сказал, что это не так?

— Никто. Однажды я сама случайно услышала.

— Понятно. — Он рассмеялся. — Жан-Марк бродяжничал — ни кола, ни двора. Я встретился с ним на Багамах, когда болтался по свету на «Звезде», испытывал скорости и, когда причалил в Нассау, увидел его на пристани. Он был похож на нищего, выглядел совсем больным, сам предложил мне свои услуги в качестве матроса, нет, не предложил, просто стал у меня матросом. Я понятия не имею, кто он, и что там делал, а он никогда не рассказывал.