Больше чем любовь - [60]

Я думаю, в тот момент мне надо было собраться с силами и сказать ему, что он совершенно прав, что ему надо уйти и никогда не возвращаться. Но казалось, что в этот решающий момент куда-то исчезли вся моя совестливость и приверженность к самодисциплине, целостность мышления, прямота и честность, которые я старалась воспитать в себе еще в монастыре. Я была совершенно подавлена. Я любила его. Я так его любила, что все остальное на земле и на небесах уже ничего не значило. Я страшно боялась только одного: что он уйдет и больше никогда не вернется. Не подумав о последствиях, я сказала:

– О Ричард, не бросай меня! Ричард, я этого не выдержу!

С минуту он молча смотрел на меня. Я знаю, что в это время в его душе происходила ожесточенная борьба. Возможно, ему было легче, потому что он был старше и опытнее и в его жизни было гораздо больше переживаний, чем в моей. В моей жизни был только Ричард. И тогда он сказал каким-то сдавленным голосом:

– Я этого боялся. О моя дорогая, это все-таки случилось. Я никогда не хотел этого. И сейчас не хочу.

– Чего ты не хотел, Ричард? – спросила я, и меня снова затрясло.

– Я не хотел приносить тебе страдания, – произнес он. – Ты очень хорошая девушка и гораздо моложе меня, а у меня… черт побери, даже если на самом деле она давно не жена мне, я никогда не оставлю ее, пока жив мой ребенок. Девочка очень много значит для меня, и, если я разведусь с Марион, дочь у меня заберут. Я не могу идти на такой риск. Вот почему я все еще там, где я теперь нахожусь, там я и останусь. Я хочу, чтобы ты поняла это. Я никогда не смогу получить свободу и жениться на тебе.

Он произнес эти слова резко, быстро, как будто у него была твердая решимость сказать все это любой ценой. И я, вспоминая тот вечер, понимаю, что цена была высока, ведь ему была нужна я и моя любовь. Но Ричард в первую очередь был очень добрым человеком и готов был пожертвовать собственными чувствами, чтобы не обижать меня. Если бы тогда я попросила его уйти, он ушел бы без дальнейшей борьбы. В этом я уверена. И я знаю, что так мне и надо было поступить. Но я тоже не постояла за ценой. Для меня не было дороги назад, ведь я любила его всем своим сердцем, его, и только его одного. И я сказала:

– Но Ричард, мне и в голову никогда не приходило, что ты можешь жениться на мне, что ты вообще захочешь этого. Я просто люблю тебя, Ричард, я ничего у тебя не прошу, но я не вынесу, если ты сейчас уйдешь навсегда.

Хмурясь, он покачал головой, все еще пытаясь овладеть ситуацией, которая стремительно уходила из-под его контроля.

– Дорогая, – сказал он, – ты не знаешь, что говоришь. Ты не знаешь, насколько все это опасно.

Обеими руками я взяла его руку и, наверное, сделала ему больно, потому что очень сильно сжала его пальцы.

– Нет, я понимаю. Давай больше не будем говорить об этом. Давай останемся друзьями. Мне этого будет достаточно. Клянусь. Я знаю, что нам не надо было целоваться. Забудем об этом. Пусть все останется по-прежнему…

Я почти плакала, вела себя глупо, но ничего не могла с собой поделать. А потом он вдруг снова обнял меня. (О благословенный, прекрасный круг его рук, его сердце бьется рядом с моим, а его лицо – совсем близко.)

– Ты не должна плакать, – сказал он, – моя дорогая маленькая Роза-Линда! Вызвать у тебя слезы – настоящее преступление! Ты уже достаточно настрадалась в своей жизни. Тебе было очень тяжело. Это пугает и беспокоит меня. Дорогая, ты видишь, что я не хочу приносить тебе новые страдания.

Я не могла говорить. Я могла только закрыть глаза и прижаться к нему, а слезы струились по моему лицу. Он продолжал:

– После того, что произошло сегодня, мы не сможем вернуться к прежним платоническим отношениям. Ты знаешь это не хуже меня. Ты любишь меня, Роза-Линда. Я это знаю, и весь ужас в том, что и я тоже люблю тебя. Если бы два месяца тому назад меня спросили, возможно ли, чтобы Ричард Каррингтон-Эш полюбил, я бы засмеялся в ответ и сказал: «Не задавайте идиотских вопросов!» Я думал, что для меня с любовью давно покончено. Когда-то любовь принесла мне тяжелые страдания, и я решил, что снова рисковать не стоит. Но я люблю тебя, дорогая, я очень люблю тебя, слышишь?

Я слышала и с трудом верила этому. Душа и все мое существо устремились куда-то неимоверно высоко, в небеса. Я была так поражена, что перестала что-либо понимать, а уж сказать и вовсе ничего не могла. «Ричард любит меня! Ричард! Это невозможно!» И я услышала, что он повторяет:

– Я люблю тебя, потому что ты такая удивительная, за твою смелость и стойкость, за то, как ты выстояла в жизни без чьей-либо помощи и никогда не жаловалась. Я люблю тебя за твое дружелюбие и восторженность и за то, что ты умеешь ценить все, что тебе предлагают, вплоть до пустяков, которые другие женщины принимают как должное. Я люблю тебя за честность и за твою детскую непосредственность. Я не лицемер, Роза-Линда. Я люблю тебя и в физическом смысле этого слова. Твои серые глаза, красивый рот и вся твоя прелестная фигурка кажутся мне совершенно неотразимыми.

В его объятиях я снова задрожала – на этот раз от радости и переполнявших меня чувств. Каждое сказанное им слово изумляло и восхищало меня. Возможно, я не очень тщеславная, но я и мечтать не могла, что Ричард будет испытывать ко мне такие чувства. Наконец я смогла ответить ему. Слова вырывались у меня помимо моей воли. Мне всегда необходимо высказать то, что я чувствую. Ричард скоро узнал обо мне и это. И я не могла долго молчать. Мне надо быть честной до конца, и я не знаю ложной гордости. Будто после долгих лет сдержанности и молчания заслонки открылись – и на Ричарда обрушился целый водопад чувств, неистовые потоки любви.