Большая Земля - [37]

Солнце клонилось к западу.

12 Туман

Сердце остановилось. Этот неустанный мотор сначала стал делать перебои, потом затрепетал мелкими, судорожными сокращениями, и летчик почувствовал, что ему не хватает воздуха. Он выпустил из рук рычаги управления. Пытался расстегнуть на груди кожаную куртку, но не мог этого сделать. Огни пароходов, ночными светляками бороздившие море внизу, внезапно погасли…

Откуда-то, не то изнутри, не то сверху донесся и властно вырос гулкий колокольный звон.

Летчик привстал, широко раскрыл рот, пошатнулся и грузно опустился на привычное кожаное сидение. Твердый шлем глухо ударился о борт фюзеляжа. Сердце устало… Оно не могло больше работать.

Стальной мотор продолжал реветь неудержимо мощно.

Двести лошадиных сил рвались к выходу. Но они не могли этого сделать иначе, как вращая с безумной скоростью блестящий пропеллер. И они послушно работали. Им не было дела до своего властелина, у которого остановился собственный маленький моторчик, ничтожный и слабый комок нервов и мышц — человеческое сердце.

Дэвис отстранил от себя Эллен и внимательно осмотрелся.

Самолет шел с сильным креном. Темный горизонт стал как будто наваливаться, и огни пароходов, увеличиваясь, поплыли в сторону.

Молнией блеснула тревожная мысль. Открыв дверцу в отделение пилота, Дэвис с силой потряс его за плечо. Тяжелая голова в черном шлеме безжизненно перевалилась на другой бок. Дэвис понял…

Обморок или смерть? Некогда думать. Они летят без управления. Бортмеханика не взяли, выбывшего из строя пилота заменить некем.

Надо что-то делать, сейчас же! Сильный размах самолета сбил их обоих, Дэвиса и Эллен, с ног.

Выглянув наружу, Дэвис сообразил, что произошло. Самолет сам спланировал на воду: в таком положении оказались рычаги управления в мертвых руках летчика. Теперь аппарат неудержимо мчался вперед, разбрасывая брызги и глухо рокоча челноками по верхушкам небольших волн.

Дэвис думал только об одном: как остановить мотор? Какое счастье, что это гидросамолет!

Столкнув на пол безжизненное тело летчика, Дэвис по очереди нажимал и повертывал все, что можно было нажать и повернуть.

Наконец!.. Гул мотора стал заметно ниже. Еще, еще! Неясно замелькали впереди лопасти винта, стало непривычно тихо. Только шум моря да всплески волн у челноков нарушали тишину полумрака. Самолет заметно покачивало.

— Что это? Он умер?

Эллен наклонилась к неподвижно лежавшему летчику. Осветив его лицо при помощи сильного электрического фонаря, найденного в кабине, Дэвис нащупал у неподвижного человека артерию на виске. Расстегнул куртку, приложился ухом к груди.

Сжав губы, Эллен с трепетом следила за выражением лица Дэвиса. Она не чувствовала ни растерянности, ни страха.

— Мертв! Вероятно, паралич сердца. Я хотел бы так умереть.

— Отчего это?

— Усталое сердце… Так может случиться со всяким в любой момент.

— Однако, нам самим не улететь отсюда. Нас, конечно, подберут, но…

— В Англию?

Мрачно нахмурив брови, Дэвис осматривал горизонт. Во многих местах видны были огни пароходов. Это место Ла-Манша — проезжая дорога сотен судов. Если их подберут англичане… Эта мысль приводила Дэвиса в бешенство. Минима-гормон! Но что толку, если его открытие умрет вместе с ним?

— Попробуем подняться, — решительно сказал Дэвис.

Он видал, как стартируют самолеты. Вместе с Эллен они пытались завести мотор. Ничего не выходило. Истощив все силы и изобретательность, путешественники в изнеможении прекратили бесплодные попытки.

Эллен тщательно обшарила все уголки самолета, но нигде ничего съестного не оказалось. Только на поясе у летчика нашлась фляга-термос с горячим чаем, сдобренным ромом. Подкрепившись этим напитком, перешли в пассажирскую кабину.

Дэзи проснулась и пищала в сумочке. Эллен выпустила ее на пол, и кошечка принялась бродить, обнюхивая незнакомые предметы.

Дэвис погасил фонарь. Он экономил энергию. В темноте глаза Дэзи поблескивали фосфорическим светом, как огни поезда, идущего вдалеке.

— Бедняжка, она, наверное, голодна. Мы ее давно не кормили.

— Нет, Эллен, уменьшенные почти не едят. А вот как мы с тобой…

Дэвис умолк, глубоко задумавшись. Ветер стихал, и небо начинало покрываться темными ровными облаками. Горизонт заволакивался туманом. Беглецы, не зная, что предпринять, сидели в кабине управления и с тоской всматривались во мглу.

Спустя час ветер совсем стих, и самолет покачивался на масляно-гладкой мертвой зыби.

Поднялся густой туман, с каждой минутой молочный воздух делался все непроницаемее и гуще. Это не предвещало ничего хорошего.

Из туманной дали стали доноситься многочисленные гудки пароходов, рев сирен. Скользили бледные лучи прожекторов.

Вскоре ничего не стало видно. Сплошная стена окружала самолет.

— Сирена!

С правильными промежутками, все приближаясь, раздавался жалобный стон морской сирены. Где-то близко подходил пароход.

Все ближе, ближе… Но что они могли сделать? Дэвис зажег фонарь и пробовал размахивать им по воздуху, надеясь, что их заметят с судна. Эллен колотила стволом своего револьвера по гофрированному борту самолета, потом несколько раз выстрелила. Напрасно! Звук терялся где-то тут же, как накрытый ватным одеялом. Донесся шум винтов. Дэвису показалось, что он начинает различать бледные пятна огней. На них, прямо на них!