Большая собака - [64]
– Отчего, отчего… Оттого! – скрипуче бурчала Автор, приказывала психованному Внутри заткнуться и даже показывала ему кукиш. – Куда идти, где брать? Где она, своя большая собака? О каком вИдении ты говоришь?! Я ничего не вижу!
– Господи! Вот же ж тупое создание! А ещё Автор называется. Тухис с ручкой ты таки, а не Автор! – голосило неугомонное Внутри с неизгладимым тягуче-карамельным южнорусским акцентом. – Зайди в Интернет, разыщи адреса питомников, обзвони знакомых, съезди на Птичий рынок, в конце концов!
– Иди в жопу! – по-балтийски отрывисто, невежливо посылала Автор своё Внутри. – Как ты не понимаешь?! Это называется завести. Собака, как и человек, должна случиться! Чтобы навсегда, только в хорошем смысле! Ты вот вроде моё собственное Внутри, а такое дурное, порой как чужое!
Внутри обижалось и умолкало.
И вот однажды, Автор совершенно не помнит, в какой из дней, потому что у Автора генетический дефект интервального ощущения времени, Внутри заорало:
– Сегодня!!! Через полчаса произойдёт!!! – и заткнулось. Потому что на Автора внезапно обрушился полифонический телефонный трезвон.
– Господи, свят-свят-свят! – сказала Автор ближайшей берёзе и нажала кнопку с штампованной зелёной трубкой.
– Я скоро буду! Через полчаса! Кое с кем! – загадочно-радостно провещал в трубку голос мужа.
– Штаны надевать, что ли? – грустно уточнила расхаживающая по двору без штанов Автор, уже так полюбившая своё уединение, что совсем разлюбила всяческих гостей и любые формы общения с миром, кроме тихих разговоров с любимым мужем под аккомпанемент потрескивания дров в камине. И ещё бесшумных разговоров с собственноручно творимыми предложениями, словосочетаниями и «сшиванием» их в абзацы, страницы, мегабайты осмысленного, как ей, Автору, кажется, текста. Потому Автору совсем не хочется надевать «штаны» или даже юбку. Ей и в длинной мужниной футболке неплохо.
– Да нет, это такой «гость», что парадно-выходные штаны можно не надевать! – говорит муж и нажимает «отбой».
«Ну, вот. Опять этот сердобольный, мягкосердечный, грозный только с виду человек притащит в дом какого-нибудь противного человека. А то и вовсе – художника или музыканта, и тот будет ходить тут у меня перед носом туда-сюда, туда-сюда, пить мой кофе, смотреть мои фильмы, бренчать на моей гитаре, читать мои книги, спать на моём диване в каминной комнате и есть из моих тарелок мою еду! – сердится автор, совсем как те медведи, только противнее, потому что заранее. – А ещё хуже – читать свои стихи, петь свои песни или показывать свои картины. И ныть-ныть-ныть и плакаться: де полный бездарностями мир его не признал, никто не хочет его печатать, записывать, выставлять. И, конечно же, искоса многозначительно поглядывать на меня. Особенно говоря на тему популизма, фельетонизма и прочих измов, намекая, что они – гении, а некоторые охотно пляшут под любую дудку, потому их и печатают, хотя они куда бездарнее их, непечатных гениев, мать их за ногу!!!» – ворчливо думает распаляемая болтливым Внутри Автор. В принципе, незлая, и уж тем более нежадная, просто с трудом переносящая человеческую инвазию в свою почти отшельническую жизнь с мужем, лесом, полем и водохранилищем. От мегаполиса быстро отвыкаешь. Гораздо быстрее, чем кажется оглохшим от звуков, ослепшим от искусственной яркости вывесок, витрин, отупевшим от бутафорской нелепости рекламных носителей, бензиновых разводов в индустриальных лужах и потерявшим нюх от вдыхания угарных газов и совокупного человеческого пота, помноженного на запахи неестественной химической свежести.
Спустя полчаса Автор идёт открывать ворота, потому что слышит шум подъезжающей машины. В городах люди не слышат даже напротив сидящего близкого человека. Живя рядом с лесом, на берегу водоёма, начинаешь слышать, как собака. Слышать импульс. Улавливать волну из эфира. Поэтому Автор лишь для читательского удобства говорит о «шуме подъезжающей машины». Потому что на самом деле ничего не слышно. Просто посреди берёзового шума и разговоров ветров вдруг точно знаешь, что надо встать и идти открывать ворота.
Большая чёрная машина заезжает, и кажется, никого, кроме мужа, в ней нет. Кажется, если смотреть глазами. Если же видеть, как видит любой из нас, то понимаешь – в машине кто-то есть. И сейчас должно произойти что-то слегка грустное, сладкое, приятное, замечательное, не требующее внятной трактовки, возникающей из эфира аксиомы материализации.
Муж пружинисто выпрыгивает из большой чёрной машины, чмокает Автора в щёку и открывает дверь с противоположной стороны.
На сиденье лежит маленький, испуганный, обиженный, трясущийся щенок большой собаки. Его морда грустна и укоризненна. Он боится. Боится не чего-то конкретного, а всего мира вообще. Щенок бесшумно всхлипывает и не смотрит на людей. Людей он тоже боится. «Люди – часть опасного мира. Самая значительная часть. Не запах маминого молока и не её шершавый язык, так кормившие, поившие и защищавшие время первого бесконечного бытия. Люди! Гадкие люди, злые, жадные и беспричинно жестокие люди, должные быть другом собаки, оказались самыми злейшими её врагами, как только время начало быть конечно и ты стал выходить к ним в мир! Да будь они прокляты, эти люди! Но я так мал, что мир не слышит моих проклятий. Мир благоволит к грязному, вонючему, тяжёлому людскому ботинку, к беспричинной нецелесообразной человеческой жестокости, а вовсе не ко мне, маленькому щенку большой собаки!»
Эта яркая и неожиданная книга — не книга вовсе, а театральное представление. Трагикомедия. Действующие лица — врачи, акушерки, медсестры и… пациентки. Место действия — родильный дом и больница. В этих стенах реальность комфортно уживается с эксцентричным фарсом, а смешное зачастую вызывает слезы. Здесь двадцать первый век с его нанотехнологиями еще не гарантирует отсутствие булгаковской «тьмы египетской» и шофер «скорой» неожиданно может оказаться грамотнее анестезиолога…Что делать взрослому мужчине, если у него фимоз, и как это связано с живописью импрессионистов? Где мы бываем во время клинической смерти, и что такое ЭКО?О забавном и грустном.
Эта книга о врачах и пациентах. О рождении и смерти. Об учителях и учениках. О семейных тайнах. О внутренней «кухне» родовспомогательного учреждения. О поколении, повзрослевшем на развалинах империи. Об отрицании Бога и принятии его заповедей. О том, что нет никакой мистики, и она же пронизывает всё в этом мире. О бескрылых ангелах и самых обычных демонах. О смысле, который от нас сокрыт. И о принятии покоя, который нам только снится до поры до времени.И конечно же о любви…
Мальцева вышла замуж за Панина. Стала главным врачом многопрофильной больницы. И… попыталась покончить с собой…Долгожданное продолжение «бумажного сериала» Татьяны Соломатиной «Роддом, или Неотложное состояние. Кадры 48–61». Какое из неотложных состояний скрывается за следующим поворотом: рождение, жизнь, смерть или любовь?
Роддом — это не просто место, где рожают детей. Это — целый мир со своими законами и правилами, иногда похожий на съемочную площадку комедийного сериала, а иногда — кровавого триллера, в котором обязательно будут жертвы. Зав. отделением Татьяна Георгиевна Мальцева — талантливый врач и просто красотка — на четвертом десятке пытается обрести личное счастье, разрываясь между молодым привлекательным интерном и циничным женатым начальником. Когда ревнуют врачи, мало не покажется!
«Просто в этот век поголовного инфантилизма уже забыли, что такое мужик в двадцать пять!» – под таким лозунгом живет и работает умная, красивая и ироничная (палец в рот не клади!) Татьяна Мальцева, талантливый врач и отчаянный жизнелюб, настоящий Дон Жуан в юбке.Работая в роддоме и чудом спасая молодых мам и новорожденных, Мальцева успевает и в собственной жизни закрутить роман, которому позавидует Голливуд!«Роддом. Сериал. Кадры 14–26» – продолжение новой серии романов от автора книги «Акушер-ХА!».
От автора: После успеха первой «Акушер-ХА!» было вполне ожидаемо, что я напишу вторую. А я не люблю не оправдывать ожидания. Книга перед вами. Сперва я, как прозаик, создавший несколько востребованных читателями романов, сомневалась: «Разве нужны они, эти байки, способные развеселить тех, кто смеётся над поскользнувшимися на банановой кожуре и плачет лишь над собственными ушибами? А стоит ли портить свой имидж, вновь и вновь пытаясь в популярной и даже забавной форме преподносить азы элементарных знаний, отличающих женщину от самки млекопитающего? Надо ли шутить на всё ещё заведомо табуированные нашим, чего греха таить, ханжеским восприятием темы?» Потом же, когда количество писем с благодарностями превысило все ожидаемые мною масштабы, я поняла: нужны, стоит, надо.
Это история о матери и ее дочке Анжелике. Две потерянные души, два одиночества. Мама в поисках счастья и любви, в бесконечном страхе за свою дочь. Она не замечает, как ломает Анжелику, как сильно маленькая девочка перенимает мамины страхи и вбирает их в себя. Чтобы в дальнейшем повторить мамину судьбу, отчаянно борясь с одиночеством и тревогой.Мама – обычная женщина, та, что пытается одна воспитывать дочь, та, что отчаянно цепляется за мужчин, с которыми сталкивает ее судьба.Анжелика – маленькая девочка, которой так не хватает любви и ласки.
Сборник стихотворений и малой прозы «Вдохновение» – ежемесячное издание, выходящее в 2017 году.«Вдохновение» объединяет прозаиков и поэтов со всей России и стран ближнего зарубежья. Любовная и философская лирика, фэнтези и автобиографические рассказы, поэмы и байки – таков примерный и далеко не полный список жанров, представленных на страницах этих книг.Во второй выпуск вошли произведения 19 авторов, каждый из которых оригинален и по-своему интересен, и всех их объединяет вдохновение.
Какова роль Веры для человека и человечества? Какова роль Памяти? В Российском государстве всегда остро стоял этот вопрос. Не просто так люди выбирают пути добродетели и смирения – ведь что-то нужно положить на чашу весов, по которым будут судить весь род людской. Государство и сильные его всегда должны помнить, что мир держится на плечах обычных людей, и пока жива Память, пока живо Добро – не сломить нас.
Какие бы великие или маленькие дела не планировал в своей жизни человек, какие бы свершения ни осуществлял под действием желаний или долгов, в конечном итоге он рано или поздно обнаруживает как легко и просто корректирует ВСЁ неумолимое ВРЕМЯ. Оно, как одно из основных понятий философии и физики, является мерой длительности существования всего живого на земле и неживого тоже. Его необратимое течение, только в одном направлении, из прошлого, через настоящее в будущее, бывает таким медленным, когда ты в ожидании каких-то событий, или наоборот стремительно текущим, когда твой день спрессован делами и каждая секунда на счету.
Коллектив газеты, обречённой на закрытие, получает предложение – переехать в неведомый город, расположенный на севере, в кратере, чтобы продолжать работу там. Очень скоро журналисты понимают, что обрели значительно больше, чем ожидали – они получили возможность уйти. От мёртвых смыслов. От привычных действий. От навязанной и ненастоящей жизни. Потому что наступает осень, и звёздный свет серебрист, и кто-то должен развести костёр в заброшенном маяке… Нет однозначных ответов, но выход есть для каждого. Неслучайно жанр книги определен как «повесть для тех, кто совершает путь».
Секреты успеха и выживания сегодня такие же, как две с половиной тысячи лет назад.Китай. 482 год до нашей эры. Шел к концу период «Весны и Осени» – время кровавых междоусобиц, заговоров и ожесточенной борьбы за власть. Князь Гоу Жиан провел в плену три года и вернулся домой с жаждой мщения. Вскоре план его изощренной мести начал воплощаться весьма необычным способом…2004 год. Российский бизнесмен Данил Залесный отправляется в Китай для заключения важной сделки. Однако все пошло не так, как планировалось. Переговоры раз за разом срываются, что приводит Данила к смутным догадкам о внутреннем заговоре.