— Ну-с, начали, — сказала Ольга Ивановна. — Раз, два, левой… Дышите глубже, становитесь на носки…
В открытую форточку весёлыми клубками врывался морозный воздух, вместе с ним в комнату залетели две снежинки. В репродукторе через коридор кто-то громко сказал тоже. «Раз, два, левой!..» и заиграла задорная музыка.
— И Орешку зарядку делать? — спросила Люда, слезая с матраца.
— Пусть и Орешек попробует. Все по порядку!
Ольга Ивановна хлопнула в ладоши, и по коридору задвигалась такая колонна физкультурников: первым шёл Глеб, как полагается — в трусах, майке, тапочках. За ним — Гандзя. Косички, чтобы не мешали, были связаны тесёмкой у неё над головой и торчали хохолком. Так как туфли были ещё в чемодане, а в валенках нельзя же делать зарядку, она шла в шерстяных носках, а поверх рубашки Ольга Ивановна надела ей свой новый купальник. Люда потыкала пальцем в пришитый к нему красный четырехугольник и сказала:
— Буковка! Я знаю — «С».
Сама Люда шла в старых Глебкиных тапочках. Орешек — как был: в рыжей шкурке.
А Ольга Ивановна не шла, а стояла и приговаривала, хлопая в ладоши под музыку:
— Раз, два, левой! Дышите глубже. Гандзя, шире плечи, Глеб, не лови ртом мух!..
Потом делали упражнения: приседания с разворотом туловища и плеч, потом бег на месте и прыжки. А потом Ольга Ивановна крикнула:
— Теперь быстро в ванную, мыться! — и пошла на кухню разогревать завтрак, потому что Глебу было время итти в школу.
За столом в их комнате Ольга Ивановна сказала:
— Глеб, сейчас напишу записку, придётся тебе уйти с последнего урока и помочь мне немного. Я свободна только до двух часов. И, кроме того, надо узнать насчёт школы для девочек — пусть Гандзя тоже начинает учиться. Так?
Люда, с полным ртом и округлившимися глазами, спросила:
— А я? Ш кем я буду, ешли Гандзя пойдёт в школу?
— С Орешком, — сказала Ольга Ивановна. — Ведь ты уже большая девочка. У тебя какой последний урок, Глеб?
Глеб поднял к потолку глаза, пошевелил губами и сказал:
— Чтение. У меня последний чтение.
Тогда Ольга Ивановна, пока ребята кончали завтрак, написала на листке из блокнота:
«Уважаемая Марья Петровна! (Так звали учительницу Глеба.) Очень прошу вас, отпустите моего сына Авдеева Глеба с последнего урока, так как он должен помочь мне по важным хозяйственным делам. Домашние задания он выполнит.
О. Авдеева».
Важные же хозяйственные дела были такие:
1. Съездить на вокзал и узнать, когда придёт багаж — мебель, книги, охотничьи принадлежности Геннадия Петровича. (Он, правда, просил об этом не беспокоиться, но…)
2. Разобрать вещи носильные и постели, чтобы девочки до приезда родителей могли жить в человеческих условиях. (Так сказала Ольга Ивановна.) Глеб поможет перенести с чердака раскладную койку и ещё один матрац.
3. Купить и сварить обед — теперь не на двоих, а на четверых. Здесь помогут Гандзя и Люда: Люда, например, почистит картошку, а Гандзя может пойти вместе с Ольгой Ивановной в магазин.
4. Кроме того, масса всяких мелочей, не говоря уже о собственных обязанностях Ольги Ивановны: она преподавала плавание в Институте физической культуры и работала тренером в бассейне.
Глеб ушёл в школу. Хлопнула парадная дверь, и пошло отдаваться по лестнице эхо. Радио замолчало: его, дослушав последние известия, выключила Ольга Ивановна, чтобы не отыскаться от дел.
За двойными рамами окон, где-то внизу, слабо гудели машины, звенели трамваи — в Москве тоже начинался рабочий день…
Люда уселась на опрокинутую табуретку.
Большие и маленькие картофелины наезжали на неё полукругом, как войска. На самой главной вместо головы торчала шишка.
Люда поболтала валенком, подвинула таз с водой.
Чистить картошку! Конечно, её заставили чистить картошку! В тысячу раз интересней залезть опять в ванную — там можно по очереди открывать краны. Или, например, забраться на подоконник и смотреть в окно…
Но Ольга Ивановна, уходя с Гандзей в магазин, сказала:
— Люда, даю тебе поручение. Вот специальный ножик, ты им не обрежешься, потихоньку вычисти нам это к обеду. Смотри, вот так…
Конечно, ножик был специальный — со щёлкой и зазубринками. Может, всё-таки попробовать и сказать, что ничего не получилось?
Люда повертела ножик и положила его в таз. Орешек подошёл и обнюхал его. Где-то в конце коридора прозвонили часы.
Люда не выдержала, встала и зашлёпала валенками из кухни.
Дверь в их комнаты была открыта. Все вещи Ольга Ивановна с Гандзей уже расставили по местам.
Люда пошла по коридору. Заглянула в комнату Ольги Ивановны и Глеба. Глаза у неё сразу разбежались. На стене висели фотографии — маленькие, длинные, даже разноцветные. По полу прыгали солнечные зайчики. Солнце светило с разгулявшегося неба, отражаясь в каких-то блестящих стаканах на столике у окна. Над диваном висела самая большая фотография — военного с орденом на груди. Смотрел он совсем как Глеб, точно спрашивал что-то.
Люда, пригнув голову, шагнула в комнату. Один солнечный зайчик исчез — это на него с разбегу прыгнул Орешек.
Блестящие стаканы у окна оказались вовсе не стаканами: один был вроде вазы для цветов, над другим торчала серебряная крышка с надписью. Если бы Люда умела читать, она бы прочитала:
