Большая Ордынка - [64]

Приняла как нельзя лучше.

— У меня для вас и подарок есть. Помните, вы сказали, что ищете лупу? Так вот, я вам ее достала.

Подумать только, достала ему лупу! Ни жена, ни сын не позаботились об этом, а она достала. И только потому, что он так, между прочим, сказал, что с глазами у него беда, и вот лупу где-то потерял, достать не может и теперь страдает. Она еще в тот раз с таким участием расспрашивала, что у него с глазами. А с глазами у него действительно дрянь, ранение на фронте. Бежал из окружения, под пулеметным огнем. А после войны у Филатова полгода слепым отлежал. Теперь — отголоски.

Так вот эта девочка все запомнила и лупу ему отыскала, хотя и не так-то просто найти хорошую лупу. Очень она его этим согрела, не ожидал он. Получилось, что через эту самую лупу сразу ее и разглядел.

— Ну, а если бы я никогда больше к тебе не пришел, чтобы ты с лупой делала?

— Пришли бы.

— Ну, а если бы нет, что тогда?

— Сохранила бы на память.

— Чиж! На что тебе память обо мне? Не заслужил. Ничего же нет во мне такого. Да и жизнь, можно сказать, уже проиграна или выиграна, все равно. Война, актерский факультет, чего только не было, работа за рубежом, сплошные стрессы. Ничего-то уже во мне и не осталось.

— Хороший вы, — отвечает.

Пожалуй, действительно будешь хорош, уже хотя бы от одного того, что кто-то о тебе так думает.

— Папу вы мне напоминаете, — говорит. Святое дело! Папу забыть не может.

— А с мужем почему развелась?

— Не развелась, просто разошлись.

— Как-то нехорошо это получается, порознь жить?

— Разные мы. Теперь ведь это очень часто, не разводятся и не вместе. Почти все мои подруги так.

— Плохо, плохо это. Может, слишком рано поженились?

— Почему рано? После окончания университета.

— Хотя правда, о чем я, сам ведь женился в двадцать и тридцать лет прожил, не разводимся. Хотя и всякое бывало, за мной ведь много грехов.

— Время сейчас, наверное, не то, — отвечает Чиж.

— При чем тут время? Привыкли все на время валить. Может, у тебя характер плохой?

— Не знаю. Но вы-то хоть меня не прорабатывайте. Довольно мне мамы. — И рассказала, что мама за нее переживает. Сама, после того как овдовела, второй раз вышла замуж, считает — женщине одной никак нельзя. Отцовскую квартиру разменяли. Чиж так захотела, чтобы у мамы была своя жизнь. Вот такая девочка, не о себе, о маме беспокоится.

Предложил он ей однажды:

— Пойдем, Чиж, в ресторан, в Дом журналиста, посидим, развлечемся. Не все же нам с тобой у тебя да у тебя сидеть? Так ты у меня, пожалуй, заскучаешь.

— Нет, — говорит, — не пойдем. Незачем вам со мной появляться. Вас там и так часто видят. Ходите уж с другими.

И правда, ничего не скажешь. В системе-то они одной, а номенклатурные работники на виду. О них всегда все знают, не укроешься. Отвечает ей:

— Чиж, мне известно, что ты хороший редактор. Только, прошу тебя, меня не редактируй.

— А почему бы и нет?

— Уважь. За свою жизнь я уже крепко отредактирован.

— Хорошо. Не буду.

Конечно, никуда не пошли, да и куда после этого пойдешь. Ему-то с ней еще не бывало скучно. И может быть, даже потому, что слушать девочка умеет, не только болтать. Вот он ей и рассказывает и рассказывает о себе, разве соскучишься?

Как-то стал ее допытывать, почему она не хочет с молодыми ребятами время проводить.

— Неинтересно, — отвечает.

— А какой такой нужен интерес?

— Духовный.

— Чего захотела! Где же его взять?

— Это-то и самое главное, где.

Вот так у них и повелось. И нет ни края, ни конца этому, трудно даже определить чему, дружбе или любви.

Говорит ей:

— Чиж! Улетай-ка ты от меня на все четыре стороны. Освободи.

— Разве вам плохо со мной?

— Не в том дело. Хорошо. Слишком даже хорошо — без ссор, без объяснений, без никаких претензий. Не как у людей, понимаешь? Все не по-правдашнему, как в сказке.

— Ну и очень хорошо. Чем же вы не довольны?

— Не заслужил. Неудобно мне. Так я и буду к тебе ходить без подарков, без вина?..

— Так и будете. За свою жизнь вы уже женщинам достаточно отдарили. Сами вы подарок.

— Смеешься, Чиж! Какой же я подарок?

— А вот такой. Люблю, — говорит и обнимает.

— Все это ты выдумала, и совсем-то я тебе не нужен…

— Кто кому нужен трудно узнать.

И каждый раз, когда он с ней встречается, а бывает это не так уж часто, — работа, совещания, приемы, личные и семейные обязанности, — уходит он от Чижа с мыслью о том, что вот такую бы жену его Генке. О лучшей невестке для сына он бы и не мечтал. Но не сватать же?! И что хитрить, ведь он отлично понимает, что раз от раза она-то ему все дороже. Хотя по возрасту с сыном они больше бы друг другу подходили. А Генке и на самом деле жениться, наверное, пора, совсем отбился от рук. Тут как-то даже серьезная стычка у них произошла. Мать, конечно, на Генкину сторону, каждой матери и положено за сына держаться. А он, щенок, еще пугает: «В общежитие от вас уйду. Надоело ваше воспитание. За собой бы смотрели». Мать в слезы и обвинять отца, что, дескать, нетактично себя ведет, не смеет Геночку ругать, да еще при его девочке: «Ты понимаешь или нет?! Она дочь космонавта!» Ну, не смешно ли?! При чем тут космонавт. Если девчонка в чужом доме остается ночевать, без стеснения спит с сыном в одной постели, наутро глазом не моргнет, как будто так и надо, все в полном порядке, может ли отец такое стерпеть?.. Он отругал, конечно, Генку. Может, и слишком погорячился, и при девчонке, наверное, не следовало, все это так. Но пусть знает! Отец не может такого одобрить. Получился семейный скандал. Жена — за сына, даже разводом пригрозила, первый раз за столько лет. «Если мы тебе не нравимся, можешь уходить. Никто тебя не держит».