Большая охота на акул - [27]

Вот только если у него травма… Травма, которая может зажить, а может, и не зажить, которая может быть, а может, и не быть достаточно серьезной, чтобы либо замедлить его, либо сбить адскую концентрацию, которая делает его таким опасным. Именно на такой шанс намекнул в среду тренер «Дельфинов» Дон Шьюла, когда объявил, что Уорфилд растянул ногу на тренировке и, возможно, в воскресенье не выйдет на поле.

Новость тут же разнеслась среди азартных игроков. Даже крупные букмекеры, чья подпольная информация в таких делах обычно не хуже, чем у Пита Розелле, восприняли заявления Шьюлы достаточно серьезно, чтобы снизить ставку с семи до шести – решение, которое будет стоить многие миллионы поставленных долларов, если счет окажется близким.

Даже слух о травме Уорфилда стоит одного пункта (а у некоторых букмекеров, которых я не сумел разыскать, двух). Если бы Шьюла объявил в субботу, что Пол определенно играть не будет, разрыв сократился бы до четырех или даже трех. Ведь гарантированное отсутствие Уорфилда на поле сняло бы огромный психологический груз с плеч защитников «Миннесоты».

Без «бомбы», способной в любой момент переломить ход матча, они могли бы много больше сосредоточиться на том, чтобы остановить брутальную атакующую игру «Майами» – что в конечном итоге их и погубило, в точности, как и убийственную защиту «Окленда» двумя неделями ранее. И одна из главных причин, почему «Викингам» не удалось остановить «Дельфинов» на поле, – постоянное присутствие Пола Уорфилда на его обычном месте принимающего. Он играл весь матч, никакой травмы по нему не было заметно, и хотя он принял только один пасс, в каждой комбинации нейтрализовывал по два задних защитника «Миннесоты». Плюс еще два полузащитника на линии схватки за мяч, возможно, чертовски изменили исход этой конфузливо решающей первой четверти, когда «Майами» дважды прошли почти все поле, чтобы заработать четырнадцать быстрых очков и сломить уверенность «Викингов» так же жестоко, как они сломали «Ред-скинс» годом раньше в Лос-Анджелесе.

* * *

Даже сейчас трудно сказать, почему именно я был так уверен в легкой победе «Дельфинов». Не разбогател я на этом матче лишь потому, что не сумел разрешить проблему логистики: как поставить по-крупному в кредит, по межгороду договариваясь о ставках из гостиничного номера в Хьюстоне. Кого бы я ни встречал в том полном насилия и насквозь промокшем городе, никто не хотел знакомить меня с надежным букмекером. А те, кому я звонил на обоих побережьях в воскресенье утром за несколько часов до матча, начинали неестественно нервничать, когда я просил использовать собственный кредит как гарантию моих ставок у их местных букмекеров.

Задним числом (побеседовав кое с кем из этих людей и злобно их обругав) я понимаю, что проблема была в моей лихорадочной манере говорить в то утро. Я был еще во власти какого-то там праведного синдрома, толкнувшего меня произносить с балкона проповедь, – и сколько бы я ни пытался скрыть безумную дрожь в голосе, она, очевидно, ясно была слышна всем, с кем я говорил по межгороду.

Доколе, о Господи, доколе? Это уже второй год подряд, как я езжу на суперкубок, и второй раз – по меньшей мере за двое суток до начала матча – совершенно уверен в исходе. И второй год подряд мне не удается извлечь финансовую выгоду из своей уверенности. В прошлом году, заключая пари с богатыми кокаинистами, я все свои ставки вечером в пятницу перекинул с «Вашингтона» на «Майами» – и в последовавшем затем хаосе мою общую выручку почти полностью нивелировали озлобление всех и вся и горечь каждого в отдельности.

В этот год, чтобы обойти проблему, я выжидал до последней минуты – невзирая на то, что, посмотрев, как в понедельник «Викинги» тренируются перед журналистами на своем злополучном тренировочном поле, я знал, что они обречены.

Уже тогда было ясно, что они напуганы и плохо понимают, во что собственно вляпались. Но лишь проехав двадцать миль по окружной в другой конец города, чтобы посмотреть на «Дельфинов», я доподлинно понял, как ставить.

Множество факторов, характерных для суперкубка, делают его более предсказуемым, чем обычные матчи сезона или даже полуфиналы, но эти факторы невозможно предвосхитить или понять с расстояния двух тысяч или даже двадцати миль, исходя из житейской мудрости или информации, поступающей через розовый, искаженный алкоголем медиа-фильтр, который на этих спектаклях сходит за «освещение по всему миру».

* * *

Есть прогрессия непосредственного восприятия профессионального футбола, которое радикально меняется с фактором расстояния – физического, эмоционального, интеллектуального и еще какого… Как, собственно, и должно быть, с точки зрения поразительно малого числа людей, которые владеют и контролируют матч, поскольку как раз этот тщательно выверенный фактор расстояния дает ту самую крайне прибыльную мистику, которая каких-то пятнадцать лет назад смела священный институт бейсбола с его пьедестала «национального вида спорта».

Были и другие причины, почему между 1959 годом и нынешним днем популярность бейсбола стремительно упала (ему остались верны разве что старики и спортивные журналисты средних лет), равно как и различные причины, объясняющие явный спад, который ожидает профессиональный футбол к 1984 году. Но если историки спорта оглянутся и попытаются это объяснить, невозможно будет отвертеться от довода, что стремительный успех профессионального футбола в 60-х напрямую обусловлен кабельным телевидением и огромной аудиторией кресельных фанатов по всей стране, которые «выросли» (в плане их личного отношения к игре) с мыслью, что профессиональный футбол это то, что происходит каждое воскресенье по телику. Сама мысль проехать семь миль по запруженной бесплатной трассе, а после заплатить три доллара, чтобы припарковаться, потом заплатить еще десять и посмотреть матч с сырой крашеной скамейки в пятидесяти пяти ярдах над девятнадцатиярдовой линией в шумной и подвыпившей толпе им омерзительна.