Большая Медведица смотрит на город - [23]

— Вот проклятый! — прошептал Бориска, изо всех сил нажимая на ключ двумя руками.

— Скорей, скорее… — торопил Бук.

А Машенька лишь взволнованно дышала в сарае, стоя около самой двери.

Наконец ключ повернулся. Но одновременно лязгнули засовы, и на крыльцо вышел Ёкало-Мокало.

Он чиркнул спичкой, прикурил и позвал собаку.

Собака не ответила.

— Музгар, ко мне! — рассерженно крикнул Ёкало-Мокало и сам пошел к собачьей будке.

— Сорвался, холера… — пробормотал он, увидев пустую будку и сиротливо висящую цепь. — Ну, погоди у меня! — угрожающе помахал он кулаком в сторону улицы.

Бориска приоткрыл дверь сарая и спрятался в нем.

— Тсс… — сказал он Буку и Машеньке. — Ёкало-Мокало ходит по двору.

— Только бы он не вздумал подойти к сараю, — шепотом сказал Бук.

— Если он попробует заглянуть сюда, — сказала Машенька, — я тогда не поручусь за себя. Он так надоел мне, что получит от меня здоровую оплеуху.

— Лучше пусть не будет никакого шума, — предупредил Бориска. — Тсс… — добавил он. — Ёкало-Мокало, кажется, решил проверить, цел ли на сарае замок.

Действительно, Ёкалу-Мокалу встревожило отсутствие собаки. И он, хотя и не сомневался в том, что Машенька не сможет порвать две цепи, все же решил подойти к сараю.

— О-о-о! — удивленно протянул он, увидев, что замка нет.

Некоторое время Ёкало-Мокало стоял перед незапертой дверью, покачиваясь и пытаясь припомнить, как же это могло случиться, что он не запер сарай. Так ничего и не вспомнив, ударил кулаком по двери и крикнул:

— Эй ты, подай голос! Машенька слегка зарычала.

— Там… — удовлетворенно сказал Ёкало-Мокало. — Ух, ты, зверюга!..

И он распахнул дверь, желая еще и посмотреть на Машеньку…

Нет, Машенька не влепила Ёкале-Мокале оплеуху. Она просто подцепила его лапой и довольно легко бросила в дальний угол.

— А-а-а-а! — крикнул Ёкало-Мокало.

— Бежим! — позвала Машенька, и все, за исключением лежащего в углу Ёкалы-Мокалы, выскочили во двор.

— Скорее, скорее… — торопил Бук, устремляясь к забору. Но Бориска, прежде чем бежать, закрыл на замок дверь сарая и подальше забросил ключ.

— Догоняй теперь нас! — крикнул он Ёкале-Мокале, который принялся барабанить по двери кулаками.

Бориске показалось, что они бежали долго. Он запинался несколько раз, чуть не упал и до того запыхался, что, казалось, вот-вот задохнется.

— Не пришлось бы нам ждать Сороку… — тяжело дыша, проговорил он, чувствуя, что папа подхватил его, помогая сыну выбраться из придорожной канавы на обочину.

— А я уже здесь! — стрекотнула Сорока. — И не одна. Вместе со мной Музгар. Он все понял и тоже хочет отправиться с нами. Давайте возьмем его с собой. Ему очень плохо жить у такого хозяина.

— Да, — гавкнул Музгар, — возьмите меня. Ёкало-Мокало обещает содрать с меня шкуру на рукавицы!

— Ну… — неопределенно сказал Бориска. — Не знаю…

— Пусть идет, — вступилась Машенька. — Я хоть и не люблю собак, но разве можно допустить, чтобы сдирали шкуру?

— Нельзя, — согласился Бук.

— Бежим, — сказал Бориска. — Нам некогда долго разговаривать.

— Караул, грабят!.. — донесся голос Ёкалы-Мокалы.

— Кто-то зовет на помощь… — сказал папа. — Придется задержаться и помочь человеку.

— Не надо, — дернул папу за рукав Бориска. — Это кричит Ёкало-Мокало. Мы засадили его в сарай. Пусть ему помогает Ёкалиха-Мокалиха, а нам надо торопиться. Бежим!

И они побежали по дороге, уводящей за город. Тяжелее всех приходилось папе.

— Вот это кросс — говорил он, перебрасывая на бегу портфель из одной руки в другую. — Давно я так не бегал!

У развилки дороги, километрах в трех от города, они остановились.

— Нам направо, — сказал робот Олег, посветив карманным фонариком на карту.

— Вы с папой можете возвращаться, — сказала Бориске Сорока. — Опасность миновала. Дальше нас провожать не надо. Эй, Олег! — крикнула она роботу. — Через сколько километров нам сворачивать в лес?

— Через десять километров и двести тридцать метров, — ответил робот. Он любил точность.

— Вот видите, — сказала Сорока, — это совсем недалеко.

— Нет, — возразил Бориска. — Мы проводим вас.

Они пошли дальше, возбужденно переговариваясь, обсуждая события освобождения Машеньки.

И только Музгар бежал молча.

Ему тоже очень хотелось поговорить, но он еще не чувствовал себя совсем своим среди друзей.

«Что ж, — думал Музгар, вглядываясь в пустынную дорогу. — Я докажу им свою верность. И они полюбят меня, даже Машенька».

О многом вспоминал Музгар, глядя на дорогу. О том, как его мама играла с ним, когда он был щенком. И о том, как его отдали незнакомому человеку, который полюбил Музгара, и Музгар полюбил его. А после, когда однажды они пошли гулять по городу, человек этот потерялся. Музгар долго искал его, ночевал в подъездах разных домов. Потом Музгара привел в квартиру какой-то мальчик. Но ему не разрешили держать собаку. И он отдал Музгара другому мальчику, а тот отдал его какому-то дяденьке. А дяденька продал Музгара Ёкале-Мокале…

Уже стало рассветать, когда они дошли до места, где друзьям надо было сворачивать в лес. Приближалась минута прощания. Чтобы немного оттянуть ее, Бориска спросил:

— Машенька, ты хочешь малинового варенья? У нас в портфеле целая банка!