Большая книга восточной мудрости - [30]

Мудрость как болезнь

Однажды к Вэнь-Чжи пришел старый монах и спросил:

– Тебе доступно тонкое искусство. Я болен. Можешь ли меня вылечить?

– Сначала расскажи о признаках твоей болезни, – ответил Вэнь-Чжи.

– Хвалу в своей общине я не считаю славой; хулу в царстве не считаю позором; приобретая, я не радуюсь, а теряя, не печалюсь. Смотрю на жизнь, как и на смерть; смотрю на богатство, как и на бедность; смотрю на человека, как и на свинью; смотрю на себя, как и на другого; живу в своем доме, будто на постоялом дворе. Меня не прельстить чином и наградой, не испугать наказанием и выкупом, не изменить ни процветанием, ни упадком, ни выгодой, ни убытком, не поколебать ни печалью, ни радостью. Из-за этой тьмы болезней не могу служить государю, общаться с родными, с друзьями, распоряжаться женой и сыновьями, повелевать слугами и рабами. Что это за болезнь? Какое средство может от нее излечить?

Вэнь-Чжи велел больному встать спиной к свету и стал его рассматривать.

– Хвалу в своей общине я не считаю славой; хулу в царстве не считаю позором; приобретая, я не радуюсь, а теряя, не печалюсь.

– Ах! – воскликнул он. – Я вижу твое сердце. Его место, вселенная, пусто, почти как у мудреца! В твоем сердце открыты шесть отверстий, седьмое же закупорено. Возможно, поэтому ты и считаешь мудрость болезнью? Но этого моим ничтожным искусством не излечить!

Болезнь без веры

Гуань-Чжун правил колесницей, когда царь Хуань-Гун охотился на болоте и увидел духа. Царь дотронулся до руки Гуань-Чжуна и спросил:

– Видел ли ты что-нибудь, отец Чжун?

– Я, ваш слуга, ничего не видел, – ответил Гуань-Чжун.

Вернувшись, царь лишился сознания, заболел и несколько дней не выходил.

Среди цисских мужей был Хуан-Цзы Обвинитель Гордыни, который сказал:

– Как мог дух повредить царю? Это царь сам себе повредил! Ведь от гнева эфир рассеивается и не возвращается, поэтому его и не хватает. Если, поднявшись, эфир не спускается, то человек становится вспыльчивым. А если, опустившись, не поднимается, то человек становится забывчивым. Если же, не поднимаясь и не опускаясь, остается в середине, то человек заболевает в сердце.

– Но существуют ли тогда духи? – спросил царь.

– Существуют, – ответил Хуан-Цзы. – У озера есть Соломенный Башмак, у оврага – Высокая Прическа, в доме обитает Домовой, в реке есть Водяной; а на болотах – Извивающийся Змей.

– Разреши узнать, как выглядит Извивающийся Змей? – задал вопрос царь.

– Извивающийся Змей, – ответил Хуан-Цзы, – толщиной со ступицу, а длиной с оглоблю, одет в фиолетовое платье и пурпурную шапку. По природе он злой. Как заслышит грохот колесницы, встает стоймя, охватив голову.

– Вот его-то я и увидел, – сказал царь и засмеялся.

Тут он оправил на себе одежду и шапку и уселся рядом с Хуан-Цзы. День еще не кончился, а болезнь незаметно прошла.

Знание чаек

Один приморский житель любил чаек. Каждый раз, когда он плыл в лодке, чайки слетались к нему сотнями, садились на лодку, принимали еду из его рук.

Однажды князь сказал:

– Я слышал, что все чайки следуют за тобой. Поймай-ка мне нескольких на забаву.

На другое утро, когда любитель чаек отправился в море, чайки кружились над ним, но не спускались.

Поэтому и говорится: высшая речь – без речей. Высшее деяние – недеяние. То знание, которое доступно всем, – неглубоко. А глубокое знание чувствуют даже чайки.

То знание, которое доступно всем, – неглубоко. А глубокое знание чувствуют даже чайки.

Конфуций и «блоха»

Цзы-Юй представил великого китайского мыслителя Конфуция сунскому министру. Когда же Конфуций удалился, Цзы-Юй вошел к министру узнать его мнение о госте.

– После того как я увидел Конфуция, – сказал министр, – вы уже кажетесь мне крошечным, как вошь или блоха. Я сегодня же представлю его государю.

– Когда государь увидит Конфуция, вы тоже покажетесь ему вошью или блохой! – заметил Цзы-Юй, опасаясь, что государь слишком возвысит Конфуция.

Министр подумал и отказался от своего намерения.

Наставление от мальчика

Желтый Владыка Хуан-ди поехал навестить Тай-квея, который жил на горе Чжу. Но по дороге он сбился с пути, и не у кого было узнать дорогу. После долгих поисков наконец императору встретился мальчик, пасший коней.

– Не знаешь ли ты, как проехать к горе Чжу? – спросил император мальчика.

Мальчик ответил, что знает дорогу, а также знает, где живет Тай-квей.

«Что за чудесный мальчик! – подумал Хуан-ди. – Откуда он знает, что мы направляемся именно к Тай-квею? Может, он ответит и о том, как лучше устроить жизнь в Поднебесной?»

– Управлять миром не сложнее, чем пасти лошадей, – сказал тогда мальчик.

– Поднебесный мир нужно оставить таким, какой он есть, – ответил мальчик. – С ним не нужно ничего делать.

– И вправду, управлять Поднебесной не твоя забота, – сказал Хуан-ди. – Но все-таки ответь, как мне быть с ней?

– Управлять миром не сложнее, чем пасти лошадей, – сказал тогда мальчик. – Достаточно устранять все, что опасно для лошадей, и подводить их к тому, что нужно им. Так же следует управлять и Поднебесным миром.

– Спасибо тебе, «небесный наставник», – сказал император пастушку. Затем низко поклонился и удалился.