Большая книга ужасов — 71 - [66]

Светик закусила болячку на губе.

Дядя Лёка, до этого смотревший с тревогой, разом успокоился и заулыбался.

– Да, погода сейчас… А то, может, пойдемте ко мне? Позавтракаете? Вы уже завтракали?

– Мы не завтракали, – чавкая, ответил Костя. – А что у вас есть?

– Чай с сахаром, – живо отозвался дядя Лёка.

– Котик, – Анка попыталась напомнить брату о хороших манерах.

Но Костю уже было не остановить:

– А еще?

Он засунул в рот половину шоколадки и стал ее сосать. На губы выплыла коричневая паста. Светика передернуло.

– Хлеб с сыром.

– А еще? – Костя перекинул шоколадку с одного угла рта в другой.

– Сгущенка и малиновое варенье.

Костя сжал зубы, собираясь откусить хороший кусок, но что-то у него пошло не так.

– Пачку печенья найду, – расщедрился дядя Лёка. – Печеных яблок сделаем.

Шоколадка сдалась, сломалась.

– Идем, – прошамкал Костик, всасывая в себя сладкие слюни.

Глеб бросил нож. Лезвие четко вошло в центр круга.

– Ну, Костик, – протянула Анка.

– Вот и славно, – хлопнул в ладоши дядя Лёка. – Вместе – это завсегда веселее. Чего же одним-то завтракать?

Светик сидела и уже ничего не понимала. Почему молчит Глеб? Почему не возражает? Это же они сейчас будут полчаса идти туда, потом придется идти обратно. И зачем им печенье, если в палатке еще лежит с десяток пачек заварной лапши? Светик успела к этой лапше привыкнуть.

Но они встали и пошли. Анка повесила на шею неизменный фотоаппарат. Глеб сунул нож в карман. Светик набрала маму. Первый гудок прошел, потом что-то пискнуло, брякнуло, и соединение разорвалось. Набрала второй раз. Но связь словно ветром сдуло – ни одной рисочки. Ладно, потом позвонит. Да и заряд надо беречь. Где здесь подзаряжаться?

Дядя Лёка вновь принялся рассказывать бесконечные истории. Теперь он вспоминал, как он вместе с семьей приехал на остров и как его, пятнадцатилетнего парня, встретили местные. Не очень ласково. Но за первыми драками пришел мир.

Пятнадцать лет… Светик попыталась посчитать. У нее вышло чуть ли не шестьдесят лет назад. Ничего себе! Она не помнит, что было три года назад, а тут – шестьдесят!

– Это еще что! – гордо заявил хозяин. – Я себя с трехлетнего возраста помню. Как отец на войну уходил – картинка перед глазами стоит. И немцев в нашем селе помню. Они тогда, как пришли к нам, стали молодежь собирать и угонять в Германию на работу. И вот помню, сидим мы с соседом, играем, а нам по четыре года. Подходит немец. Постоял у забора, посмотрел на нашу игру и вдруг спрашивает, не хотим ли мы конфет. Мы, конечно, сказали, что хотим, подбежали к нему. Он нам дал по конфете и дальше пошел. Мне потом мать рассказывала, что она очень испугалась за нас, решила, что нам не конфет дадут, а уведут и в Германию отправят.

Костик бежал впереди. За ним торопилась Анка, но она постоянно отставала, делая свои бесчисленные фотографии. Светику идти не хотелось, она оглядывалась на замыкающего их процессию Глеба. Вид у него был довольный, словно он разгадал сложную загадку.

– Видите, как грибы растут, – показывал на заросли сыроежек дядя Лёка – их тут и правда было много. – Кругом, видите? Это у нас называется «ведьмин след». Как будто ведьма прошла, след оставила.

– А почему такой большой? – Анка старательно фотографировала.

– Так у ведьмы же не ноги, а копыта. Вон какие нагуляла! – со смехом проговорил дядя Лёка.

Дорога была знакомой. Казалось, что уже и деревья им кивали, как надоевшим родственникам. Проходя мимо поворота на кладбище, Светик прижалась к дальней стороне дороги. Чтобы ноги сами не понесли ее куда не надо. А то ведь этой ночью они именно так и сделали – понесли без ее ведома и желания. И вообще – как-то много всего происходит «без»: желания, ведома и хоть какого-то понимания.

За лесом начиналось опять же знакомое поле, взгорок, заросли малины, густые кусты и дальше высокий темный дом из неокрашенного дерева.

– Проходите, проходите! – бодро зазывал дядя Лёка.

Одним движением он скинул сапоги, вдел ноги в тапочки и прошел в дом. Костик так торопился, что на первой же ступеньке споткнулся. Еще и пустое ведро ухитрился уронить. Оно радостно запрыгало вниз, ударилось в дверь.

Но теперь Костя на это не обижался. Он спешил к столу. А там – словно дядя Лёка не сомневался, что гости к нему придут – банка варенья, сгущенка, порезанный свежий хлеб, новая пачка печенья и пять разнокалиберных чашек.

– Вот, – дядя Лёка хлопотал около плиты, – и чайник почти не остыл. Проходите.

Костик тут же протянул руки к печенью и стал разворачивать упаковку.

– Котя! Котя! – пыталась остановить этот праздник жадности Анка. Но и сама не могла удержаться. – А зеленый чай у вас есть?

Нашелся и зеленый чай. Нашлось все, даже кусок сыра к бутербродам. И полная сахарница, и много-много ложек.

Глеб стянул с тарелки горбушку, смял ее пальцами. Свежая. Сунул в рот.

– К вам кто-нибудь приезжал недавно? – спросил он, равнодушно наблюдая за суетой вокруг стола. Анка наливала чай, Светик ровней выстраивала чашки, Костик уверенно ополовинивал пачку печенья, зыркал глазами в сторону плошки с конфетами. Они все были шоколадные! Кажется, он даже глаза закатывал, не в силах справиться с таким зрелищем.